В первых числах февраля стартовал кинематографический год. Он начинается Берлинским кинофестивалем, продолжается Каннским и заканчивается в августе в Венеции. У кинематографистов очень короткий год. С августа по февраль — подготовка к новому годовому кругу и переживание радости побед или горести поражений.
Как получилось, что именно фестивали в Германии, Франции и Италии стали самыми важными и главными? Ведь формально в мире 12 киносмотров класса «А», в том числе и Московский кинофестиваль. Опять-таки формально тому множество причин: правильное расположение в пространстве и времени, мудрая политика организаторов и, главное, строгое распределение ролей.
В итоге миру больше не нужно других фестивалей. И этих достаточно. Да и хороших режиссеров и хороших денег на кино не бесконечное множество — как раз на три фестиваля, а основная генеральная задача любого фестиваля не только привлечь и наградить новые фильмы прославленных мастеров, но и найти новых авторов, которые прославят и себя, и фестиваль, их открывший. Поэтому всегда и везде наряду с основным конкурсом существует и дополнительный: «Перспективы», как в Берлине, «Горизонты» — в Венеции, «Особый взгляд» – в Каннах. А если тебя «открыли» в этих городах, то весь мир узнает об этом «открытии».
Как они устроены
Структура всех фестивалей практически одинакова: во главе стоит директор или президент фестиваля — превосходный администратор и хороший функционер, причем это далеко не всегда известный кинематографист, так что президентство Никиты Михалкова в этом смысле скорее исключение из правил. Например, Дитер Косслик — директор Берлинского кинофестиваля — актер, сыгравший в трех фильмах. Директор Венеции Марко Мюллер — очень хороший продюсер, один из его проектов — фильм «Солнце» Александра Сокурова. А Каннский кинофестиваль возглавляет вообще непонятно кто. Художественным руководителем называют Тьерри Фремо, причем он же — главный отборщик. Вместе с ним трудится невыдающийся режиссер и актер Жиль Жакоб — как бы почетный директор. Но главного директора вроде бы и нет. Вся эта неразбериха очень органична для французского фестиваля. В Каннах погоду делают не организаторы. Впрочем, об этом позже.
Самые главные люди на фестивалях класса «А» — отборщики. Их не больше пяти-шести человек. В течение года они ездят по миру и смотрят кино. Отборщики почти как саперы, им нельзя ошибаться. Обычно каждый отборщик лет двадцать занимается своим регионом, где его отлично знают, любят и боятся. Впрочем, с недавнего времени Берлинский кинофестиваль предпочитает обходиться советником-резидентом, а не отправлять в Россию отборщика по Восточному региону. Представитель Каннского фестиваля в России — Жоэль Шапрон, он лучше всех местных знает, над какими фильмами работают российские киностудии, и умеет не выдавать своих эмоций от просмотра кинолент, которые претендуют на участие в конкурсной программе. Таких фильмов много, а мест в конкурсе мало — обычно не более 20.
Необходимое условие — эти картины не должны прокатываться в кинотеатрах и показываться на любых фестивалях мира, особенно класса «А», неважно, в конкурсе или вне его. Понятно также, что претендентом на участие может стать только некоммерческий, нежанровый фильм. Как бы ни уважали режиссера Мартина Скорсезе, его фильм может открыть фестиваль, но участвовать в конкурсе он никогда не будет.
Составить красивую конкурсную программу невероятное, ювелирное мастерство. Мало выбрать лучшее, путем переговоров и интриг добиться того, чтобы это лучшее показали именно у тебя, нужно еще, чтобы это лучшее было разнообразным и неожиданным. Чтобы не получилось, как пару лет назад в Каннах, когда из двух десятков кинолент основного конкурса пять рассказывали о том, как молодые родители продают своих детей.
Естественно, лучших на фестивалях определяет жюри: пять-шесть более или менее известных в мире кино персон во главе с председателем. У председателя два голоса.
Призы фестивалей тоже стандартны — главный и несколько основных: за режиссуру, сценарий и лучшие мужские и женские роли. Все остальное — приятные, но пустяки.
Все призы произошли от гербов городов-местоблюстителей. В Берлине это «Золотой медведь», в Венеции — «Золотой лев», а с каннской наградой произошла забавная метаморфоза, опять-таки совершенно в духе этого фестиваля: герб города представляет собой белое перышко на голубом фоне. Подозреваю, что это перышко чайки, потому что Канны город приморский. И вполне возможно, что чайки чеховской. Но, видимо, французы сочли такую награду недостаточно весомой и решили превратить перо в пальмовую ветвь.
Канны
В фестивальной иерархии Каннский все же самый главный. Он существует с 1946 года, причем основан по инициативе французского министра образования и проходит в очень удачное время — в мае. Как известно, кинематографическая страда — лето и ранняя осень. Именно в летне-осенние месяцы снимается большая часть кинокартин: длинный день, тепло. Поздняя осень и зима — время монтажа, зима-весна — постпродакш: музыка, озвучение, компьютерная графика. Как раз к маю картина обычно готова.
Выпускать ее в летний прокат опрометчиво и преждевременно, потому что летом авторское кино не смотрят. И успеть к Каннам становится навязчивой идеей большинства некоммерческих или слишком коммерческих режиссеров. Коммерческих потому, что лето — это время летних блокбастеров, специально снятых для беззаботного сезона дорогих и в основном легкомысленных картин. (Экранизации комиксов последнего года не считаем, а затаиваем дыхание: похоже у нас на глазах комиксы становятся форпостом мирового кино и самым гуманным его жанром.)
Каннский фестиваль закрыт для обычной публики. На конкурсные или внеконкурсные фильмы нельзя купить билеты и запросто посмотреть. Жители города и гости довольствуются разглядыванием американских и европейских кинозвезд, движущихся туда-сюда по красным дорожкам, и наблюдают сполохи фейерверков от разнообразных вечеринок, устроенных по традиции на яхтах. Жизнелюбивым французам по душе праздник, вечеринки и богатые фильмы из Америки.
К российским режиссерам Канны благосклонны — несмотря на диковатую вечеринку с блинами и кокошниками, которую ежегодно закатывает русская делегация. Но Канны не любят рисковать, поэтому в конкурсной программе обязателен новый фильм Александра Сокурова или кого-то другого, уже проверенного на качество другим важным фестивалем.
В прошлом году Канны перехватили второй фильм Венецианского лауреата Андрея Звягинцева «Изгнание» и наградили исполнителя главной роли Константина Лавроненко Золотой ветвью за лучшую мужскую роль.
Кстати, Александр Сокуров рискует стать почетным спарринг-партнером: его берут в конкурс, но не награждают ничем существенным. Сегодня мастер продолжает давать свои картины (на этом настаивают и международные продюсеры, потому что фильмы Сокурова почти всегда совместная продукция), но сам в Канны больше не ездит. И вообще, единственным русским фильмом, получившим главный приз фестиваля, остается лента Михаила Колотозова «Летят журавли». А случилось это в 1958 году.
Зато в Каннах можно себя показать и заставить заметить. Кроме того, в Каннах превосходный кинорынок, где европейцы покупают американское кино и очень хотят, чтобы было наоборот. Некоторым фестиваль дает такой шанс.
Венеция
Самый старый кинофестиваль — Венецианский. Его основали в 1932 году по приказу Бенито Муссолини, впрочем, итальянцы уже устали этого стыдиться. Дуче организовал и строительство фестивального дворца на острове Лидо, где до сих пор проходят торжественные церемонии и показы. Кстати, первым фильмом, показанным в Венеции, а значит, и фильмом-открытием всех фестивалей мира, стал фильм ужасов «Доктор Джекил и мистер Хайд». Картину показывали прямо на пляже знаменитого отеля «Эксельсиор», и случилось это 6 августа 1932 года.
В фестивальной тройке Венецианский кинофестиваль отвечает за высокое искусство. Здесь, например, больше нет кинорынка. Здесь не очень следят за киномодой, а больше интересуются вдохновенностью. Венецианский фестиваль смелый, как мудрый дедушка, который всех любит и в принципе ничего больше не боится.
Мостра, как сами итальянцы называют свой фестиваль, любит открывать. Если Канны могут по хвастаться разве что открытием режиссера Квентина Тарантино, то Венеция отвечает списком: Акира Куросава («Рассемон», 1951), Лучиано Висконти («Рокко и его братья», 1960), Эмир Кустурица («Помнишь ли Долли?», 1981), Андрей Тарковский («Иваново детство», 1962). Кстати, каждый «Золотой лев» именной, то есть дается не за фильм, а конкретному человеку.
Своих детей и внуков Венецианский фестиваль не бросает, а, напротив, пестует и лелеет. Сейчас в фаворитах Алексей Герман-младший — каждый его фильм попадает в ту или иную программу и каждый удостаивается хотя бы отдельного упоминания. Уже его дебют «Последний поезд» шел в параллельной программе «Горизонты» и удостоился почетного упоминания жюри в конкурсе дебютов.
В Венеции внимательно и доброжелательно посмотрели «Гарпастум», и директор фестиваля тогда высказался о таланте Алексея Алексеевича в том смысле, что видно, режиссеру есть что сказать, но он почему-то не говорит. Позже Венеция переменила свое мнение и в 2008 году вручила младшему Герману приз за лучшую режиссуру фильма «Бумажный солдат». И все говорит о том, что фестивальная карьера Алексея Алексеевича в Венеции продолжится, особенно памятуя о том, что старший Герман отказался участвовать в фестивалях после того, как его предпоследнюю ленту «Хрусталев, машину!» освистали в Каннах.
Еще одна любимица Венеции — актриса Ксения Рапопорт. На родине она еще не так известна (единственная громкая роль в очень смиренном фильме Кирилла Серебрянникова «Юрьев день»), а в Италии снимается у больших режиссеров, и в прошлом году даже вела церемонию открытия Мостры.
Берлин
Берлинский фестиваль — для серьезных людей. Достаточно того, что проходит он в Германии, где, как еще Гоголь писал, весьма своеобразные представления о веселье. Открывается он всегда чем-нибудь приличным, но не чопорным. В прошлом году это была документальная лента Мартина Скорсезе «Да будет свет» — фильм-концерт группы «Роллинг стоунз».
Относительно молодой, основанный в 1953 году, он одновременно и самый деловой. Его отборщики методично и даже скрупулезно следят за европейским и азиатским кино, отыскивая зерна среди плевел и определяя перспективное. Берлин открыл иранское и румынское кино — его задача ничего не пропустить. Достаточно взглянуть на список российских лауреатов этого кинофорума, чтобы понять, какого рода фильмы там в чести. «Сто дней после детства» Сергея Соловьева (приз за лучшую режиссуру), «Восхождение» Ларисы Шепитько (главный приз 1977 года), «Тема» Глеба Памфилова («Золотой медведь», 1979), удостоенные разновеликих наград «Комиссар» Александра Аскольдова и «Слуга» Вадима Абдрашитова.
Обстоятельные немцы тщательно отбирают социально значимое кино, стараясь не пропустить ни одной страны, особенно европейской, и очень приветствуют эксперименты. В 2002 году в Берлине впервые в фестивальной практике главный приз получила не художественная лента, а полнометражный мультфильм «Унесенные призраками» японского классика Миядзаки.
Помимо основного конкурса, куда русское кино попадает довольно редко, здесь множество параллельных программ, где мы частые и желанные гости. Только в прошлом году во внеконкурсных показах фестиваля были представлены новая лента юной любимицы берлинале Валерии Гай-Германики «Все умрут, а я останусь» — почти документальная, пронзительная история о трагедии взросления, «Шультес» и «Нирвана» дебютантов Бакура Бакурадзе и Игоря Волошина.
Берлин — гарантия качества, здесь очень редко ошибаются. В Канны и даже в Венецию фильм может попасть случайно. В Берлин – практически никогда. Здесь крупнейший кинорынок в Европе, здесь договариваются о совместных работах, потому что денег в Европе не так много, и крупные проекты следует делать сообща.
Впрочем, и отношение к международным фестивалям в России сложное. С одной стороны, нам хочется влиться в мировой кинопроцесс и избавиться от почетного звания «экзотики». С другой, у нас все меньше снимают «душевное», теплое кино о людях с богатым внутренним миром — то, за что наше кино любят и чего от нас, собственно, и ждут. Конечно, велик соблазн реализовать идею «лучше вы к нам» и каким-то образом превратить Московский кинофестиваль во что-нибудь значительное и значимое и, может быть, даже потеснить главную тройку. Но на какую из трех обжитых фестивальных ниш мы можем претендовать? Или придумать четвертую? Как она может выглядеть?
