Часть нашей истории мы видим глазами Карла Буллы. Вся жизнь российской столицы проходит перед нами: обладатель звания «фотограф Императорского двора» и специального знака «фотограф Санкт-Петербурга» с должным почтением и интересом фиксирует и каменщиков, что мостят булыжную мостовую, и императора с семьей, и обрушившийся Египетский мост, и пожар в Пассаже, и обед в столовой для бедных.
Ценнейший материал, которым до сих пор пользуются не только историки, но и этнографы, кинематографисты, архитекторы, художники, журналисты…
А между тем история человека, который всю свою жизнь посвятил тому, чтобы зафиксировать и сохранить для потомков черты своих современников, начинается с загадки.
Появление героя
Тот, кто стал впоследствии известен как Карл Карлович Булла, родился в прусской провинции Силезия, в маленьком городишке Леобшютц, 26 февраля 1855 года. Его отец – Карл Освальд Булла, мать – Анна. Это известно точно. Дальше начинаются разночтения. По одной версии, они привезли подростка (то ли десяти, то ли двенадцати лет от роду) в Санкт-Петербург, по другой, более вероятной, просто посадили на корабль, который шел в российскую столицу. Как это могло произойти, почему подростка отправили в чужую страну, где он стал самостоятельно жить и работать, – неясно. Ни Карл Булла, ни его дети информации об этом не оставили. Есть еще одна версия – что мальчик просто сбежал из родного города, жители которого в основном занимались почтенной торговлей хлебом, льном, полотном и пряжей. Как бы там ни было, в Санкт-Петербурге он сразу же устроился работать в фирму, которая занималась изготовлением и продажей фотопринадлежностей «Дюпант».
Изобретатель сухих пластинок
Сперва мальчик работал посыльным, потом в лаборатории, где производили фотопластинки. Карл Булла был старательным работником, поэтому вскоре его сделали учеником. Он увлекался фотографией, учился мастерству не только на практике, но и читал русские и иностранные журналы.
Через двадцать лет работы Карл Булла основал собственную фирму. Он изобрел способ нанесения светочувствительной эмульсии, запатентовал его. И продажа желатиновых пластинок его фирмы (весьма высокого качества) стала приносить немалый доход. В газетах печатались объявления: «Фотографическая лаборатория К. Булла. С. Петербург, Невский проспект, 110. Специальность: фабричное производство фотографических сухих пластинок».
У нового российского подданного (в 1876 году Карл Булла подал прошение о том, чтобы принять присягу на российское подданство, и вскоре оно было удовлетворено) оказался настоящий коммерческий талант – его желатиновые пластинки для фотосъемок пользовались большим спросом и рассылались не только заказчикам в Российской империи, но и за границу через оптовую фирму «Лиман и Рикс».
Впервые Карла Буллу назвали «известным», наверное, в 1895 году. И произошло это не где-нибудь, а в «Русском фотографическом журнале». В приложении к нему была помещена фотография «Лес» с таким комментарием: «Негатив изготовлен нашим известным фотографом и фабрикантом К.К. Булла». И далее: «В последнее время броможелатинные пластинки лаборатории К.К. Булла были превосходны, и мы крайне сожалеем, что К.К. Булла закрыл свою лабораторию как раз тогда, когда производство пластинок было уже доведено им до известной степени совершенства».
Но, конечно же, Карл Булла в первую очередь интересен не как успешный делец. Главное – то, что он стал глазами эпохи. Эпохи, которая ушла безвозвратно и которая снова проступает из небытия, стоит нам только посмотреть на черно-белые снимки первого фотографа Санкт-Петербурга.
Снимались у Буллы
Еще до того, как Карл Булла основал собственное производство фотоматериалов, он открыл свое первое фотоателье на Садовой улице. Надо сказать, что фотография (или светопись, как ее тогда чаще называли) была весьма популярной в российской столице. Стоит посмотреть справочник «Весь Петербург», чтобы понять – конкуренция среди фотоателье была очень высокой. В самом центре Петербурга, на Садовой, Невском проспекте, других центральных улицах, более 100 адресов, где можно было сфотографироваться. Однако Карл Булла сумел завоевать симпатии публики даже в условиях жесткой конкуренции – его фотоателье стало популярным.
Реклама гласила: «В павильоне производятся: портреты и группы с натуры. Увеличение портретов с визитных или кабинетных карт, в какой угодно форме. Переснятие копий с визитных или кабинетных карточек, картин, гравюр, рисунков. Съемка всяких технических предметов для клише, кои легко могут быть доставлены в павильон».
Фотопортрет от Буллы становится не только модой, но и признаком хорошего тона, даже делом чести для многих. На его фотографиях люди получались живыми, он умел передать и очарование молодой барышни, и старательную серьезность гимназиста, стоящего за спинкой стула, на котором сидит его великосветская маменька, и хитрый умный взгляд солидного дельца… У коллег же портретируемые зачастую оказывались с натянутыми, напряженными лицами (еще бы, ведь выдержка в то время была долгая, чуть меньше минуты, и на это время необходимо было застыть, не моргать, сохранять одно выражение на лице!). Фотографы требовали от своих клиентов абсолютной неподвижности. А Карл Булла говорил своим моделям: «Не сидите натянуто, шевелитесь, двигайтесь, будьте поживее!» Публика удивлялась – что за странный фотограф! Свидетели говорят, что Карл Булла разговаривал со своими клиентами во время съемки, делился светскими и городскими новостями, шутил. Он вообще был очень общительный, легко находил общий язык с кем угодно.
Стало доброй традицией – в знаменательный день или просто ежегодно отправляться «к Булле», в его роскошный, по-купечески богатый салон. Сотни трогательных молодоженов, свежеиспеченных студентов университета, повышенных в звании военных, пожилых пар в годовщину свадьбы смотрят на нас с плотных картонных фотографий, украшенных знаменитым вензелем фотомастерской Буллы.
Его слава росла. Он стал самым популярным мастером павильонной съемки в Петербурге. Среди его клиентов – Федор Шаляпин, Александр Блок, Александр Куприн, Лев Толстой, Антон Чехов, Корней Чуковский и даже император Николай II. Многие клиенты хотели сняться вместе с фотографом, как, например Лев Толстой. На фотографии, сделанной сыном Карла Буллы, Виктором, мы видим великого писателя рядом с великим фотографом. Оба – бытописатели, оба зафиксировали образ России, оба – мастера своего дела.
Везде и всюду
Карл Булла не ограничился только павильонной съемкой. Еще в 1886 году он обратился в Министерство внутренних дел за разрешением на проведение «всякого рода фотографических работ вне дома». Правда, какое-то время занимался в основном портретной фотографией. Возможно, не видел коммерческого смысла в этом предприятии, ведь был, как мы помним, успешным дельцом. Правда, при этом и дальновидным, поэтому, когда в 1894 году министерство разрешает выпуск почтовых открыток, он быстро открывает собственную типографию для их печати. И начинает плотно заниматься уличной фотосъемкой. Именно Карл Булла является отцом отечественной репортажной фотографии.
Новое рекламное объявление его компании гласит: «Старейший фотограф-иллюстратор К. Булла занимается фотографированием для иллюстрированных изданий, всё, в чем только встретится потребность, везде и всюду, не стесняясь ни местностью, ни помещением, как днем, так и во всякое время, при искусственном свете».
Карл Булла становится фоторепортером. Он снимает все. Строительство и освящение храма, фабрики, вокзалы, светские праздники, постройку мостов, религиозные ритуалы, крестины, бездомных, мастерские, машины, магазины, их покупателей и приказчиков, купцов Гостиного Двора и ломовых извозчиков, торжества, юбилеи, свадьбы, похороны, спортивные состязания. Сам он пишет, что фотографировал «всякие архитектурные предметы, как внутренние, так и наружные фасады, дома, фабрики, мастерские с рабочими, машины, железные дороги, памятники, магазины, виды. Различные сцены и типы, снимки с древних и старинных предметов, открытие и освящение зданий, юбилейные торжества. Моментальные снимки спорта всякого рода, лошадей, собак и других животных». У Карла Буллы было много «агентов» по всему городу. Именно они сообщали о всевозможных происшествиях, и это позволяло ему оказываться очень быстро со своей камерой там, где требовалось запечатлеть что-то важное или интересное, забавное или грустное.
Усовершенствованная техника полиграфии в конце XIX века сделала возможным одновременное воспроизведение репродукций и текста, что привело к подлинному перевороту в фотографии, увеличив в сотни и тысячи раз ее тиражи и открыв новые варианты ее использования. Снятые на улицах столицы репортажи печатаются на открытках и продаются – и в ателье Буллы, и в других местах. Также он становится постоянным автором журналов, которые читает вся Россия. Сотрудничает с «Петербургской жизнью», популярным «Огоньком», элитарной и снобской «Столицей и усадьбой», «Нивой», которую выписывали, наверное, в каждой читающей семье, является специальным представителем иллюстрированных изданий А. Шерла в Германии.
Пик его карьеры пришелся на 1903 год. В этом году российская императорская столица пышно праздновала свое двухсотлетие, и Карл Булла отснял сотни фотографий, на которых запечатлел официальные городские торжества, открытие нового моста, подаренного французским правительством, высоких гостей, парады, народные гулянья.
В следующем году сфотографировал императора Николая II. В августе он стал официальным фотографом императорской семьи и двора.
Осенью 1904 года Карл Булла получил специальное свидетельство №5705, выданное Главным морским штабом, которое разрешало ему производить съемку «во время маневров, смотров, учений, спусков и закладок судов и вообще всех событий, касающихся морской жизни», а также он получил свидетельство Главного штаба Военного министерства, которое позволяло мастеру снимать «маневры и учения войск гвардии и Петербургского военного округа».
Помимо этого, Карл Булла являлся фотографом Российского пожарного общества, Императорской публичной библиотеки, фотографом Императорского российского общества Красного Креста, Управления санкт-петербургского градоначальника, множества учебных заведений, был поставщиком Двора короля Сербского, «Двора Ея Императорского Высочества Великой Княгини Марии Павловны», занимался благотворительной деятельностью в ведомстве императрицы Марии Федоровны.
За свои заслуги был сначала пожалован званием почетного гражданина Санкт-Петербурга, а затем получил личное дворянство, имел похвальные листы от Министерства торговли и промышленности, был награжден медалями и почетными российскими знаками, и даже являлся кавалером ордена Короны Румынии, персидского ордена Льва и Солнца и других. Ежегодный доход его фирмы «К.К. Булла» составлял 250 00 рублей.
А потом он исчез
Вдруг, то ли в 1916, то ли в 1917 году, он передает свое дело сыновьям Виктору и Александру и уезжает в Эстонию, на остров Эзель (теперь Сааремаа). Почему уехал? Свидетельств нет – или вовсе не было, или уничтожены. Почему в Эстонию? Говорят, любил там отдыхать. А другие говорят, что там у него была любовь, с которой он и прожил последние годы, и одна эстонская газета даже написала небольшую статью об этом. Жил тихо, учил соседских мальчишек фотографии, снимал, конечно, все вокруг, оставив большой этнографический материал про остров.
Умер в 1929 году, там же и похоронен. В том доме, где жил Булла, потом была сельская школа и библиотека.
Оба сына продолжили его дело. Виктор Булла был штатным фотографом Смольного, снимал Ленина, Троцкого, Каменева, Зиновьева. Александр занимался павильонной фотографией, был популярнейшим петроградским, а затем ленинградским мастером.
А потом арестовывают и ссылают на Беломорканал Александра, где он умирает в 1934 году, а в 1938 году расстреливают Виктора.
Весь огромнейший архив, оставшийся после Карла Буллы и его сыновей, перешел в Государственные архивы Ленинграда – большинство из драгоценных снимков еще не публиковались, и даже не все негативы еще отпечатаны.
А на Невском, 54, на месте легендарного фотосалона – снова фотоателье и музей Карла Буллы, в котором стоит отреставрированная аппаратура великого российского фотографа – в рабочем состоянии, как будто ждет своего Мастера.
