Доцент из всеми любимого фильма «Джентльмены удачи». Ощущение, будто сейчас произнесет: «Пасть порву, моргалы выколю!» Таким увековечен в памятнике заслуженный артист СССР Евгений Леонов. Таким он остался и в памяти многих людей. Артистом, заставляющим смеяться до слез.
Серый и неотесанный
Семья у Евгения Леонова была обычная — как у всех. Мать — табельщица. Отец — инженер. Коммунальная квартира на Васильевской улице, куда в сентябре 1926 г. принесли новорожденного Женю. Но по выходным в обычном доме Леоновых собиралось огромное количество людей — послушать рассказы Анны Ильиничны. «У нас мама была необыкновенно добрая женщина. У мамы было нечто такое, что меня, мальчишку, удивляло — мама умела рассказывать так, что все смеялись», — вспоминал Евгений Леонов.
С раннего детства Женя чувствовал себя романтическим героем. Но его внешность не соответствовала внутренним ощущениям — толстый и неуклюжий мальчик получил от многочисленных друзей семьи прозвище Теленок, и каждый раз, слыша его, едва сдерживал слезы. «Я всем казался смешным, даже в детстве, — признавался актер. — Я учился в третьем или четвертом классе одной из московских школ. По школам ходил режиссер. Он снимал картину и вот среди школьников разыскивал смешного и пухлого мальчика, и смешнее и пухлее мальчишки, видимо, не нашлось. Я тогда не снимался, не помню, почему: то ли родители были против, то ли испугался света и застеснялся, но слава актера тогда прилепилась ко мне». А в пятом классе Женя занимался в драматическом кружке, где школьники ставили ими же сочиненный водевиль. Премьера так и не состоялась, но все, кто был на репетициях, сказали, что Леонов вроде ничего особенного не делает, но все же невероятно смешной. С тех пор в душе мальчика зародилась мечта — играть в театре.
Но дорога в театр не была прямой. Во время войны Леонов вместе с матерью и братом пошел работать на завод отца, а в 1943 г. поступил в Авиационный техникум им. Серго Орджоникидзе. Вот там‑то он вновь подобрался к сцене — записался в художественную самодеятельность. Вечера в техникуме были, по сути, единственным развлечением Леонова. «Я помню, почему‑то не получалось так, чтобы я куда‑то шел веселиться, танцевать, чтоб компания… — вспоминал актер свои студенческие годы. — Часто уходил один на Москву-реку, садился на кораблик и ехал, ехал… Потом домой возвращался… Да и пойти было некуда — военное время, трудное… Никого я не любил, некогда было — я работал. Дружили с братом, школьные были товарищи, но в компанию мы не ходили, с девчонками не целовались…»
Дядя Евгения работал в Комитете по делам искусств. И юноша решил спросить у него совета. «…Он попросил меня почитать, и я стал читать "Стихи о советском паспорте", — делился воспоминаниями Евгений Леонов. — Когда я сказал: "Я волком бы выгрыз бюрократизм", дядя чуть не упал со стула. Я мужественно дочитал до конца. Он хохотал и сказал: "Женя, это очень плохо, очень"».
Однако и этот приговор Леонова не охладил. На третьем курсе техникума он решил поступать в Московскую театральную студию, которой руководил известный балетмейстер Большого театра Р. Захаров. Леонова приняли, хотя сидевшая в комиссии Екатерина Михайловна Шереметьева назвала его серым и неотесанным.
Окончив студию в 1947 г., Евгений Леонов попал в Московский театр Дзержинского района, где сыграл свою первую роль — Кольки в спектакле «Ровесники» по А. Авдеенко. Год спустя театр был расформирован. Его место на Сретенке занял Московский драматический театр им. Станиславского во главе с режиссером В. Дудиным. Костяк театра составляли ученики Станиславского, но некоторые молодые актеры из расформированного театра все же попали в труппу. Среди них оказался и Евгений Леонов. С тех пор в творческой карьере актера начался затяжной кризис. В новом театре его будто не замечали. Давали играть лишь безымянных поваров, денщиков, слуг. Денег не хватало, Леонов получал смехотворную зарплату в 31 рубль. Его мать плакала: «Как же ты на такие деньги жить будешь?» Актера стали терзать сомнения: правильно ли сделал, что пошел в искусство, не обманывает ли он самого себя?
Театры и режиссеры
В 1954 г. на должность главного режиссера Театра им. Станиславского был назначен Михаил Яншин. Актеры воспрянули духом, но первое время ситуация не менялась. Леонова продолжали не замечать, он все пессимистичнее смотрел на свою актерскую судьбу, когда произошло чудо: режиссер предложил Евгению роль Лариосика в спектакле «Дни Турбиных». Роль, которую до этого играл сам Яншин. Это был успех. Все вмиг провозгласили Леонова «вторым Яншиным», однако Леонов играл по‑своему, развивал роль, вкладывая в нее новый смысл. Режиссер гордился своим подопечным, но никогда не хвалил — наоборот, беспощадно, едко, иронично критиковал актера, посмеиваясь над его «дикцией-скороговоркой».
«Конечно, хочется верить, что он меня любил. Михаил Михайлович считал меня своим учеником, а я его — своим учителем, — признавался Евгений Леонов уже много лет спустя, добившись всесоюзной славы. — Мне кажется, без театра я никогда бы не стал актером истинно художественного мастерства. Театр формирует актера, делает его, воспитывает. Работа в роли Лариосика в Театре Станиславского — вот моя школа. Я тогда еще понял, что Яншин все пропускал через себя, через сердце, через правду. Искусство простоты — самое сложное искусство».
В 1963 г. новым художественным руководителем Театра им. Станиславского стал Борис Львов-Анохин. Именно он первым в театре увидел в комике Леонове драматический талант. В 1966 г. режиссер предложил Евгению Павловичу необычную роль — царя Креона в пьесе Ануя «Антигона». Многие были удивлены: «Драма — и комик Леонов! Трагическая роль — и комик Леонов! Да вы с ума сошли?» Однако спектакль состоялся. Успех был ошеломительным: газеты пестрели похвалами; в каждом городе, куда театр приезжал на гастроли, появлялись статьи, в которых подмечались все новые и новые, порой неожиданные стороны спектакля.
«Театр ежедневно проверяет актера творчеством. Нездоровится тебе, сердце болит, зубы — сиди дома, а пришел в театр, звонок — иди на сцену. Падай, умирай, признавайся в любви, смейся — и всё по‑настоящему, искренне. Каждый день, каждый день! И что‑то понемножку ты должен добывать для себя каждый день». Таково было профессиональное кредо Леонова. За 21 год работы в театре он не сорвал ни одного спектакля.
В 1969 г. Евгений Леонов перешел в Театр им. Маяковского, где главный режиссер А. Гончаров предложил ему главную роль в спектакле «Дети Ванюшина». Слава актера росла, а вместе с ней росло количество недоброжелателей. Интриги, сплетни, слухи сильно ранили Леонова. Последней каплей стал выговор, сделанный актеру художественным руководителем после выхода рекламного ролика «Покупайте рыбу натотень». Собрав труппу, Гончаров произнес небольшую, но язвительную речь: «Костлявая рука голода совсем задушила Евгения Павловича. Скинемся, что ли, пустим шапку по кругу, чтобы артист не перебивался натотенией!» Ранимый Леонов не смог простить обиду: «В моей жизни бывало так, что меня обижали, и, как мне кажется, напрасно, незаслуженно. А у меня такая воля, что, если человек меня обидел, я его исключу из своей жизни, я могу с ним здороваться и разговаривать, но он для меня как человек уже не существует…»
Порвав с Театром им. Маяковского, в середине 70‑х Леонов начал сотрудничество с Ленкомом Марка Захарова, где проработал до конца жизни.
Долгожданная Ванда
Личная жизнь Евгения Леонова долго не складывалась. Он не мог побороть свою природную стеснительность: знакомясь с девушками, робел, впадал в ступор; в нем было трудно узнать искрометного, харизматичного актера. Со своей будущей женой Леонов познакомился, когда ему был уже 31 год.
В 1957 г. Театр им. Станиславского был на гастролях в Свердловске. Прогуливаясь перед спектаклем, Леонов и его друг встретили двух студенток музыкального педагогического училища, одна из которых, с необычным именем Ванда, пленила сердце актера. Прощаясь с новыми знакомыми, Леонов пригласил их на вечерний спектакль.
Зная, что в зале сидит понравившаяся ему девушка, Леонов играл роль с особенным чувством, а после спектакля вызвался проводить барышню. Во время прогулки по ночному городу Евгений читал Ванде стихи, много рассказывал о своей работе. Их встречи продолжались, пока театр находился в Свердловске. Потом еще несколько месяцев они перезванивались, а летом Леонов уже встречал ее на вокзале в Москве. В тот же день он познакомил ее со своими родителями, которым она очень понравилась. Окрыленный Евгений набрался мужества и внезапно предложил Ванде руку и сердце.
16 ноября 1957 г. влюбленные сыграли свадьбу, а через два года у них родился сын Андрей.
Народный комик
Всесоюзная известность пришла к Евгению Леонову в 1961 г. после выхода фильма «Полосатый рейс». Роль моментально прославила Леонова, превратив его в любимца публики. Со всех сторон посыпались приглашения от режиссеров. Евгений Павлович не отказывал никому: в тот период своей жизни актер почти жил в поезде Москва — Ленинград. В Москве — спектакли, в Ленинграде — съемки.
Леонов считался успешным, состоявшимся комиком. Но спустя три года после «Полосатого рейса» Леонову позвонил Владимир Фетин и предложил главную роль в мелодраме «Донская повесть» по рассказам Шолохова «Шибалково семя» и «Родинка». «Я не помню, упал я в обморок или нет. Я кричал: "Не буду, не заставляй, я комик! Не надо!" Да еще услышал, что худсовет против…» — вспоминал актер. Но Фетин смог убедить всех, что никто не сможет лучше сыграть эту роль. И действительно, роль была сыграна блистательно — актер был удостоен премий на 3‑м Международном кинофестивале в Нью-Дели и на Всесоюзном кинофестивале в Киеве. Однако режиссеры по‑прежнему видели в нем прежде всего комика. «У меня часто спрашивали, почему я комический актер, — рассказывал Евгений Павлович. — "У меня лицо круглое!" — отвечал я. Сейчас понимаю, что ответил бы иначе. Не всякий актер с круглым лицом может стать комиком. Комик должен иметь доброе сердце». А Андрей Добролюбов, вспоминая актера, говорил: «Евгений Леонов был великим русским комиком. А знаете, что такое русский комик? Это обязательно, непременно еще и трагик, в нем должна быть романтическая слеза, звучать интонация трагедии».
Самые знаменитые кинороли Леонова были сыграны в 70‑е годы. Он был приглашен Эльдаром Рязановым в «Зигзаг удачи», снялся в киноповести Андрея Смирнова «Белорусский вокзал», затем последовал целый ряд картин Георгия Данелия: «Тридцать три», «Не горюй!», «Афоня», «Мимино», «Осенний марафон» и, конечно, «Джентльмены удачи». Георгий Данелия считал Леонова своим талисманом — все картины с его участием получали всенародную любовь. А сам Леонов признавался, что нигде не ощущает такой атмосферы доброты и доверия, как на одной творческой площадке с Данелия: «Мы можем ошибиться и переснять, но он примечает то, что дает возможность копать глубже, хоть это и сложно. И мы опять и опять пробуем, но у меня никогда не было ощущения тупого угла — мол, это сделать невозможно. А у некоторых других режиссеров все время попадаешь в тупик — это не годится, то не нужно…»
Когда Леонов перешел в Ленком, Марк Захаров пригласил его на роль короля в экранизацию пьесы Шварца «Обыкновенное чудо». В том же году Евгению Леонову присвоили звание народного артиста СССР. Как рассказывали актеру, во время обсуждения вопроса о звании кто‑то сказал: «А разве он не народный? Да что вы! Поверьте, он уже народный давно…»
Значительную долю народной любви Евгению Леонову обеспечили мультфильмы. Его визитной карточкой стал всеми любимый медведь из мультфильма Федора Хитрука. Этой ролью Леонов по‑настоящему гордился и до последних дней жизни, раздавая автографы, подписывался не иначе как Винни Пух. А в день смерти великого актера кто‑то стал свидетелем уличного разговора двух мальчиков: «Ты слышал? Винни Пух умер…»
Евгений Леонов ушел из жизни тихо, 29 января 1994 г., собираясь в театр. Это был первый спектакль, сорванный им, но ни один зритель не сдал свой билет. Весь вечер собравшиеся простояли у театра с зажженными свечами в память о великом актере.
