Никакой крупный европейский кинофестиваль не упускает случая поставить в конкурс фильм о религии. Вернее, даже не о религии, а о том, как она преломляется в жизни отдельных людей. Достаточно вспомнить только последние несколько лет. Какие же проблемы ставят европейские авторы и что из этого может привлечь внимание русского зрителя?
На фестивалях «большой тройки» — Каннском, Венецианском и Берлинском — состоялись премьеры очень важных картин. «За холмами» Кристиана Мунджиу — об этом фильме «Виноград» рассказывал в одном из прошлых номеров. «Метеора» — о том, как монах и монахиня из соседних горных монастырей влюбились друг в друга и ушли из своих обителей. «Во имя…» — о ксендзе, который борется со своими гомосексуальными стремлениями. «Рай: Вера» — о женщине, которая презирает своего калеку-мужа и испытывает почти эротическое возбуждение от молитвы с бичеванием себя плеткой. «Мастер» — об основателе секты сайентологов и его самом верном ученике. Кроме того, во многих фильмах так или иначе затрагивается религиозная тематика: «Фауст», «Священные моторы», «Великая красота», «Заполнить пустоту»…
Сила этих фильмов в том, что они ставят очень серьезные проблемы, но снимаются в характерном для европейского кино стиле — без прямого нажима на зрителя, без ответов на вопросы. Эту объективность программные директора фестивалей используют в свою пользу. Каждый такой фильм трактуют как обличение религии, порабощающей человеческую волю, стесняющей свободу, часто отнимающей жизнь во имя призрачной надежды. Такое прочтение возникает у зрителя потому, что рядом с этими картинами в конкурсах находятся фильмы о социальной несправедливости, подростковой жестокости, распаде семьи, предательстве, равнодушии. Кажется, что религия — это еще один молот, нависший над современным человеком и грозящий его уничтожить. Таково европейское отношение к религии, так оно выражается в фестивальном движении. Но если спросить об этом режиссеров, они откажутся отвечать: режиссеры уже сказали все, что хотели, сняв фильм.
Четырнадцать пунктов
До России западное кино о религии доходит далеко не всегда. Из перечисленных выше фильмов половина вообще не была выпущена у нас в стране. Однако эти фильмы существуют, их при желании можно посмотреть (необходимо владеть английским языком на базовом уровне, позволяющем читать субтитры). И именно они показывают, насколько серьезно развито на Западе размышление о бытии верующего человека в антирелигиозном мире. Это социальное кино, но это и кино психологическое. Его можно обсуждать, о нем интересно думать.
Таким фильмом является и фильм Дитриха Брюггеманна «Крестный путь» (Kreuzweg). На недавно прошедшем Берлинском кинофестивале он получил приз за лучший сценарий и приз Экуменического жюри, которое всегда награждает самые глубокие фильмы, косвенно или прямо говорящие о вере. Призы фильма свидетельствуют о его техническом и художественном качестве и о том, что он принят профессиональным сообществом.
Сюжет фильма метафорически повторяет важное для каждого католика богослужение — воспоминание о 14 пунктах Крестного пути Иисуса Христа. Это богослужение проводится обычно по пятницам Великого поста. Внутри храма ставятся 14 крестов, и само богослужение состоит из 14 «стояний»: «Господа Иисуса осуждают на смерть», «Иисус берет крест на свои плечи», «Иисус падает в первый раз» — вплоть до последнего, до «Погребения Иисуса Христа». В фильме Брюггеманна все эти пункты предстоит пройти 14‑летней девушке Марии, которая живет в семье, исповедующей католицизм в самой его строгой форме. Эту роль удивительно сыграла актриса по имени Леа ван Акен.
Начинается все с длинной сцены, снятой одним кадром и одним планом. За столом сидит священник и несколько подростков. Священник готовит их к конфирмации, беседует о вере и жизни. В частности, он говорит о несогласии с либеральной политикой Папы — это подросткам не очень интересно, зато интересно зрителю. Но затем он переходит к практическим советам. Один из них заключается в рекомендации жертвовать чем‑нибудь ради Иисуса Христа, жертвовать постоянно, чтобы таким образом проявить свою любовь к Нему. Первым результатом этой проповеди становится то, что Мария не берет конфету, которая лежит на столе во время беседы. Пожертвовала секундным удовольствием ради будущего блаженства.
Мария никому ничего не говорит в семье, но внутренне решает, что она вступит на путь жертвенности во что бы то ни стало. Вот уже во время семейной прогулки Мария отказывается идти в пальто, чтобы пожертвовать своим теплом. Семья недоумевает. Больше всех — мать Марии, которая и является центром аскетической религиозной жизни семьи. Молчаливый отец во всем следует ее указаниям. Члены семьи боятся матери, а нерелигиозная домработница предпочитает не вмешиваться даже тогда, когда мать дает Марии незаслуженную пощечину, и только утешает плачущую девушку. Пощечина досталась Марии за то, что она в школьной библиотеке познакомилась с парнем, тихим парнишкой, поющим в церковном хоре. Но секта, в которой состоит Мария, не принимает не только рок-музыку, но и вообще все те «новомодные» песнопения, которые исполняются на католических службах. Однако Мария нравится юноше, а он нравится ей. Страшно сказать об этом матери, и Мария сначала говорит, что хочет пойти на церковный концерт к подружке. Мать скоро узнает правду, и Марии достаются пощечины и унижения. Не только за ложь, но и за блудные помыслы, которые мать усматривает в знакомстве с молодым человеком. Тогда Мария решает пожертвовать намечающейся дружбой. Потом она решает перестать есть, чтобы пожертвовать ради Иисуса Христа своей жизнью в буквальном смысле слова. В больнице она умирает от нервного и физического истощения. Мать, радуясь, говорит в похоронном бюро, что девочка ее умерла, как святая. А потом в слезах падает в объятия своего мужа.
С разных сторон
Как уже говорилось выше, сюжет фильма можно истолковать по‑разному — в зависимости от контекста. Самое простое — усмотреть в фильме предостережение от сектантства любого рода. Тогда мать Марии и священник оказываются опасными преступниками. Есть в этом случае и положительные герои: преподавательница физкультуры, которая удивляется, когда Мария отказывается заниматься под рок-музыку. Врач, который хочет подать в суд на мать Марии за издевательство над дочерью. Парень, которому нравится Мария и который исповедует католицизм с «человеческим лицом». Все они пытаются увести Марию с гибельной дороги.
Сила фильма Брюггеманна в том, что эта «либеральная» трактовка не будет единственной. Своим обращением к известному богослужению, соотнесением с евангельскими событиями автор показывает, что Мария захотела совершить подвиг святости, который совершали за две тысячи лет многие святые, чьи жизнеописания вошли в наш обиход настолько, что мы не часто задумываемся, насколько шокирующими и нелепыми поступки этих праведников могли казаться современникам. Строго говоря, Мария права, когда отказывается заниматься спортом в откровенной одежде, да еще и под рок-музыку. Она пытается воплотить в жизнь католический идеал «подражания Христу», который в том числе связан с ощущением Его Крестной муки, переживанием Его страданий во всех тонкостях. Можно над этим посмеяться, как это некогда сделал Бунюэль в «Млечном пути», можно это уважать как один из вариантов религиозного пути вообще. Но здесь есть нюанс: человек, желающий святости, без надлежащего духовного руководства неизбежно впадет в прелесть — об этом неоднократно предупреждают в своих творениях святые отцы. И Мария, совершая свой подвиг втихомолку, никем не направляемая, полагаясь только на внутренние ощущения, впадает в тягчайший грех самоубийства, заморив себя голодом.
Есть еще одна трактовка, которая, возможно, не слишком актуальна для Европы, но зато очень важна для России, куда фильм до сих пор не куплен в прокат. Она относится к воспитанию. Распределение ролей в семье Марии наверняка будет знакомо многим зрителям нашей страны. Чрезмерно набожная мать, которая поставила себя во главу семьи, «приводит в храм» мужа, детей, родственников, знакомых и служит для всех большим авторитетом, чем Папа для католиков. Посторонние с любопытством и удивлением отмечают странности в семье, но не вмешиваются. А члены семьи тем временем страдают от навязанного им диктата, и реакция их обычно отличается от реакции Марии. Они стараются, чтобы не вступать в конфликт, соблюдать все, что скажет мать, опираясь на авторитет Церкви, а сами тайком живут по своему усмотрению. Муж старается пореже бывать дома, дети с нетерпением ждут, когда они вырастут и ускользнут из‑под бдительного присмотра. Фильм «Крестный путь» показывает, что полное подчинение такой матери может привести к смертельному исходу, а мать еще и гордиться этим будет. Конечно, случай крайний, но искусство всегда вынуждено обострять конфликт, доводить его до логического конца, гиперболизировать и провоцировать. В России об этом кино не снимают, а в Германии снимают, хотя вряд ли подозревают, насколько это актуально в нашей стране.
Без любви
Есть множество других проблем, которые затрагивает фильм и которые можно обсудить после просмотра. Не так часто можно увидеть со стороны, каково жить верующему человеку в секуляризованном современном мире. Здесь вроде бы уважают его веру как проявление его личной свободы, но при этом вовсе не готовы идти ему навстречу. Нужно искать компромисс с миром, однако не так легко понять, где будет пролегать демаркационная линия. Редко в фильмах показывают, насколько разнится понимание одних и тех же религиозных истин разными общинами, что тоже важно для России с ее часто непримиримыми приходами. Трудно понять, всегда ли целибатный священник или монах могут регламентировать жизнь мирских людей, о чем сейчас много пишут — но не снимают.
Важно в анализе содержания фильма и следующее. Здесь, как и во многих других европейских картинах о религии, практически отсутствует любовь как категория. Персонажами движут дисциплина и страсти, дружба и родственные чувства, корысть и щедрость, благодушие и нетерпимость, сочувствие и черствость — все, что угодно, кроме любви. Даже сама ее возможность в виде едва начавшихся отношений Марии с мальчиком из библиотеки быстро подавляется, а отношения внутри семьи Марии тоже на любовь походят мало. Это всегда что‑то еще. Может быть, в этом основная трагедия фильма, где без действия любви конфликт становится неразрешимым. Мария гибнет, потому что никто ее не полюбил, и гибель девушки, видимо, была напрасной, потому что и она сама соблюла закон, не имея любви. Вернее, ей никто не дал понять, что такое эта любовь.
И это тоже очень актуально для российского зрителя — хотя, возможно, менее, чем для европейского. Не случайно же даже датчанин фон Триер в своем последнем фильме устами главного героя (за спиной у него весь фильм висит греческая икона Богородицы) провозгласил, что православие — религия радости, а католицизм — религия страданий. Однако меньшая актуальность — тоже актуальность, хотя она благополучной фестивальной публике Берлинского кинофестиваля не так интересна, как изощренный киноязык фильма и радикальная драматургия. «Крестный путь» замечателен тем, что каждый зритель в этом фильме обнаружит свою глубину. 14 пунктов католического богослужения для этого заучивать совсем не обязательно.
