Классикой жанра стали фильмы по сценариям Евгения Шварца: «Первоклассница», «Золушка», «Дон Кихот». На всем позднесоветском искусстве лежит отсвет его страшных, смешных и печальных сказок. Блестящий импровизатор, всю жизнь изображавший из себя простодушного детского сказочника, Шварц предсказал фашистский режим, его смерть и возрождение с ледяной, почти циничной проницательностью. Он просто видел будущее – так же, как видел его в своих пьесах.
Внутренние бури
В мемуарах Евгения Шварца один из первых самостоятельных глаголов – «изображал». Маленький Женя все время кого-то показывал: вот бьется в истерике бабушка, вот преподаватель в училище смешно говорит в нос, а вот провинциальный Гамлет завывает: «О духи, духи!»
Эта страсть обострилась в 1902 году, когда шестилетний Женя пережил первый приступ ревности. Его обожаемая мама родила младшего брата и полностью сосредоточилась на крошечном ребенке. Впечатлительный Шварц решил, что она его разлюбила. Много лет он, по собственному признанию, страшно ненавидел брата и мучительно ревновал к нему мать. Как было привлечь ее внимание? Конечно, ломаться, представлять, актерствовать. Тогда же он начал втайне мечтать о славе.
Казалось бы, человек с такой трудной внутренней жизнью будет мрачным нелюдимом. Но нет: Шварца обожали одноклассники, он неплохо учился, легко научился веселить зрителей. Мог, например, изобразить не только человека, но и кота, собаку, ворону, петуха. Много позднее из этого сора родились роли Кота в «Драконе» и Шарика в «Двух кленах».
Отец Шварца был врачом, человеком бурного темперамента и крайне левых убеждений. Мать была женщиной более спокойной, но не менее революционного нрава. В их майкопском доме то и дело появлялись нелегальные «светлые личности», которых нужно было называть, в целях конспирации, только партийными кличками. Как ни странно, в этой революционной и атеистической семье Шварц сохранил искреннюю детскую веру в Бога. Это тоже стало его тайной.
