В последнее время заметно возрос интерес к возобновлению программ, связанных с полетами на Луну и хозяйственным освоением нашего ближайшего космического спутника.
Сначала Джордж Буш заявил о планах американцев возобновить программу полетов на Луну, приурочивая это к 2018 году. Затем наши руководители космических организаций стали выступать с предложениями полетов на Луну с целью транспортировки оттуда гелия-3 – вещества, которое могло бы стать самым эффективным источником для получения энергии и заменить нефть, газ и урановое топливо атомных электростанций.
В этой связи, вероятно, будет интересно вернуться на 50 лет назад и вспомнить, как начинались программы полетов на Луну у нас и у американцев, и чего это стоило.
Эти проекты появились вскоре после того, как Советский Союз осуществил запуск первых спутников. Задача достижения Луны космическими объектами стала в 1958 году самой приоритетной как в СССР, так и в США. Партийное руководство нашей страны, увидев и осознав, какую мощную реакцию во всем мире получило известие о первых спутниках и о пропагандистском поражении США, решило «бить наотмашь» и дальше – во что бы то ни стало первыми полететь к Луне, заснять никем ранее не виденную обратную сторону Луны и даже оставить на ее поверхности хотя бы маленький вымпел. Очевидно, что такая программа имела бы намного больший пропагандистский эффект, чем запуск очередного спутника Земли, а запуск спутника с человеком на борту тогда еще был далек от реального воплощения.
Нашу гонку форсировали и заявления американцев, и их подготовка к запуску аппарата на Луну. Они не в меньшей степени понимали, как важно опередить здесь СССР и поднять свой авторитет великой страны, так низко тогда упавший. Причем в этом у них было небольшое преимущество: они могли создать космический аппарат значительно меньших размеров и массы, который выполнял бы операции, аналогичные тем, что выполняли наши аппараты, но мог бы быть запущен менее мощной ракетой. Таких ракет, которые сконструировал С.П. Королев, у них тогда не было.
«У нас есть отличные шансы одержать победу над Советами, совершив первую высадку экипажа на Луне. Если мы предпримем ударную программу, я думаю, эта задача может быть выполнена в 1967–1968 годах». Эти слова Вернер фон Браун, «отец» немецкого ракетного оружия, вывезенный в США по окончании войны, написал в апреле 1961 года, сразу после полета Юрия Гагарина. СССР еще только начинал ощущать вкус своей вселенской победы. Америка же переживала страх и унижение перед мощью советской космической технологии. Ведь к тому моменту они, казалось, безнадежно отставали от СССР в космической гонке. Первый спутник был наш, первый человек на орбите – тоже. Когда в мае 1961 года Америка все-таки отправила в космос своего астронавта, то ему даже не удалось повторить полет Гагарина: американский корабль «Меркюри» не смог совершить полный оборот вокруг Земли.
И все-таки именно в эти дни унижения и потрясения руководители США заложили самый амбициозный из реализованных космических проектов человечества. Причем главное, что двигало Америкой, была даже не жажда реванша. Главным был страх.
Высадка на Луне означала победу в противостоянии с коммунизмом. «Мы соревнуемся с решительным противником, который перевел свою мирную экономику на режим военного времени. Большинство же наших действий отвечают обычным условиям мирного времени. Я не верю, что мы можем выиграть эту гонку, если не предпримем ряд мер, которые до сих пор считались приемлемыми только для чрезвычайного положения», – писал фон Браун в своем письме президенту США Джону Кеннеди.
И сам Кеннеди прекрасно отдавал себе отчет в том, что космическая гонка – это не простое научное дерби и не примитивная борьба за престиж. Нет – США и СССР вели войну, которая выигрывалась не только на полях возможных ядерных сражений. Эту войну надо было выиграть в умах, в психологии людей. И в этой войне проигрывал тот, в чьей интеллектуальной силе и воле хоть на минуту усомнилось человечество.
Гонка пошла вовсю. И у нас, и в США стали спешно готовить лунные объекты. Для того чтобы оторваться от земного притяжения, уже мало первой космической скорости, равной 8 км/сек, надо разгонять объект до второй космической скорости – до 11,2 км/сек. То есть к ракете, которая запускала спутники вокруг Земли, необходимо добавлять новый дополнительный разгонный блок. Причем он должен срабатывать тогда, когда ракета уже вышла на околоземную орбиту. Кроме того, мало разогнать объект до такой скорости. Надо, во-первых, начать этот разгон с очень четко определенной точки начальной орбиты, а во-вторых, еще более точно направить объект в сторону Луны. Это можно сравнить с попыткой попасть из ружья в «яблочко» мишени, находящейся достаточно далеко, при этом стреляя из окна автомашины, мчащейся с большой скоростью. Причем эта «мишень» тоже движется. Это только в кино кажется простым. А на деле, да еще в страшной спешке, получалось не совсем здорово.
Американцы торопились – были брошены все силы на скорейшее изготовление ракеты, способной развить вторую космическую скорость, и на разработку самого аппарата. И как только ракета была собрана, они, не отработав, не проверив ее полностью, первыми запустили ее в сторону Луны. 17 августа 1958 года стартовала их первая ракета, запущенная по программе «Пионер»… и взорвалась на 77-й минуте полета.
С отставанием в месяц, 23 сентября того же года, пускается уже наша ракета с космической станцией «Луна» и разрушается на 93-й секунде. Не проведя основательного анализа причин разрушения, через двадцать дней, 11 октября, запускают вторую, и она тоже разрушается – на 104-й секунде полета – из-за появления опасных колебаний корпуса: новая, третья ступень (разгонный блок) изменила компоновку ракеты. Только после этих двух неудач в 1958 году наши конструкторы поняли, что надо дорабатывать конструкцию корпуса основной ракеты и изменять кое-что в системе управления. С.П. Королев дал команду не пускать новую ракету, пока не сделают необходимых доработок.
В тот же самый день, 11 октября, американцы запускают свою ракету с аппаратом «Пионер-1В». Третья ступень не сработала как надо, ракета пролетела 100 тыс. км и пошла назад. Через день, 13 октября, «Пионер-1В» упал в океан. Они продолжают торопиться – через месяц пускают «Пионер-2»… и третья ступень снова не запустилась, ракета с лунным аппаратом опять упала в океан.
В начале декабря 58-го наша третья попытка – преждевременно выключаются двигатели второй ступени. Тут же через два дня (6.12.1958) американцы запускают свой «Пионер-3». Опять, пролетев 100 тыс. км, аппарат возвращается назад.
Наконец наш успех! 2 января 1959 года наша ракета срабатывает как надо, и станция «Луна-1» летит к Луне. Но из-за неточной работы системы управления она не попадает в Луну, как планировалось, а пролетает в 6 тыс. км от Луны, однако передает много новой важной информации. Вся пресса взорвалась победными кликами. Мы опять впереди – мы одолели вторую космическую скорость, мы пролетели совсем близко от Луны!
Только через три месяца, в марте 1959 года, американцам все же удается тоже преодолеть земное притяжение и пролететь их шестикилограммовым аппаратом (наш-то – 390 кг!) но… в 60 тысячах километров от Луны.
Июнь 1959 года – наша ракета из-за отказа гироскопа подрывается после 150 сек. полета.
Но пришел новый день, когда мы «добили» американцев! 12 сентября 1959 года наша станция «Луна-2» попала на Луну, принеся туда наш вымпел! С фантастической точностью! Всего на 800 км в сторону от центра Луны. Тогда приводились такие сравнения – это все равно что попасть с расстояния 1000 метров дробинкой в глаз прыгающей белки.
Но как доказать всему миру факт достижения Луны, когда еще ни у кого не существовало необходимой техники слежения? Говорят, что кто-то даже предлагал поместить на станцию атомную бомбу, чтобы с Земли люди могли бы наблюдать попадание лунника в виде огромного взрыва и выноса пыльного облака далеко от поверхности Луны. К счастью, идея этого поклонника «Гиперболоида инженера Гарина» принята не была. Интересно, что в те годы мы тоже еще не имели мощных приемных станций с огромными антеннами, которые могли бы ловить слабые сигналы с космических аппаратов на таких расстояниях. Как быть? Проблема усугублялась еще и тем, что частоты и виды сигналов с наших космических объектов были строго засекречены и очень тщательно охранялись, чтобы американцы не смогли получать никакой информации от пуска. Это тоже было важным фактором в конкурентной гонке.
Единственная в мире большая антенна была у англичан, на их полигоне Джодрелл Бэнк, где директором был сэр Бернард Ловелл, ученый с мировым именем. И тогда, якобы случайно, данные по частотам были переданы в неофициальном порядке в Англию сэру Ловеллу, который, естественно, из научного и человеческого любопытства настроил свою аппаратуру и антенну на эту частоту и стал следить за полетом лунника, длившимся около 34 часов. 14 сентября радиосигналы, приходящие от лунника, резко прекратились, что и подтвердило факт падения аппарата на Луну в районе кратера Архимеда.
Кстати, для того чтобы лунный вымпел – это небольшой шарик – остался на поверхности Луны, а не врезался при скорости порядка 2,4 км/сек в грунт, пришлось придумать специальную систему: при касании о поверхность оболочка должна была взорваться, как граната, и тем самым погасить скорость прилунения вымпела, толкая его назад. Благодаря этому он остался на поверхности. Впоследствии эта система стала использоваться на танках в качестве активной брони.
Американцы при всем желании не смогли опровергнуть авторитетное заявление Бернарда Ловелла! Сколько же было шума и восторгов по поводу этой победы! Можно представить, с каким злорадством Н.С. Хрущев, прилетев на следующий день в США на заседание ООН, вручал президенту Эйзенхауэру копию лунного вымпела!
А еще через месяц, 4 октября 1959 года, ровно через два года после запуска первого в мире спутника, была запущена наша станция «Луна-3», которая пролетела над обратной стороной Луны и передала первые фотографии ранее никем не виденных лунных областей! Пусть их было мало, пусть не очень хорошего качества, но вот вам! Американцам нечем было ответить, их преследовали сплошные провалы.
Но и у нас в последующие годы происходили частые неудачи. Если взять все наши запуски к Луне, начиная с 1958 года и до 1976 года (когда наша лунная программа была закрыта), то из 44 запусков только 16 были достаточно успешными. В остальных случаях аппараты или взрывались на активном участке, или оставались на околоземной орбите, или пролетали мимо, или разбивались вдребезги при ударе о лунную поверхность вместо того, чтобы мягко приземлиться.
Ну не везло нам с лунными программами, да и только. Даже на предполетных испытаниях с этими лунниками всегда что-то происходило! Как будто кто-то сглазил эту лунную программу, не хотел, чтобы открывались лунные тайны. Потом подобное стало происходить с зондами, отправляемыми к Марсу и его спутникам. Вот на Венеру или к кометам – пожалуйста, без проблем. А к Марсу – никак! Вроде бы все идет нормально, до подлета к Марсу сигналы идут, «картинка» приходит, и вдруг, словно кто-то выключает питание – разом все пропадает, без каких-либо явных предпосылок! И такое происходило и происходит не только у нас – у американцев и европейцев тоже. Может быть, действительно, кому-то ТАМ НАВЕРХУ это не нравится?
Почему-то ракеты с собаками, да и последующие – с космонавтами на борту, летали в те же годы надежно, а эти, мало отличающиеся от «семерки» модификации – та же компоновка, те же системы, такие же двигатели, – «шли за бугор»? Вроде бы проходят те же испытания, по тем же требованиям, те же люди готовят изделие. Невольно становишься мистиком.
У американцев в те годы было еще хуже. У них в течение 2 лет, начиная с 1958 года, было проведено восемь попыток полета к Луне, но все 8 ракет со станциями «Пионер» или взрывались, или не долетали до Луны, или улетали далеко в сторону. Затем последовало 9 неудачных запусков ракет «Рейнджер». Ни один из аппаратов не выполнил заданного прилунения.
Вот так, почти восемь лет, до 1966 года, американцы вообще не смогли удачно выполнить ни одной программы полета на Луну автоматических аппаратов. Их счет за все время до 1968 года: из 30 попыток только 12 успешных, проведенных, начиная с 1966 года, на других, усовершенствованных ракетах. Про полеты их астронавтов я пока не говорю.
Только в 1966 году нам удалось осуществить мягкую посадку нашего аппарата на Луне. Опять первыми! Американские «Рейнджеры» в эти же годы вместо мягкой посадки все время врезались в лунную поверхность, правда, передавая перед этим массу снимков высокого качества. Попробуем разобраться в этих программах: что делалось у нас и у них в последующие годы до середины 70-х годов.
У нас
В 1968 году в «лунной гонке» произошел коренной перелом. Начиная с 1966 года мы стали постепенно терять свои передовые позиции. Я убежден: во многом это произошло потому, что в начале 1966 года мы потеряли Сергея Павловича Королева. Может быть, это и предопределило потерю темпов развития наших космических программ и, главное, наш уход от своего собственного направления в космических проектах. Как это обычно бывает в истории, при смене руководства (будь то страны или крупной организации) пришедшие к власти новые люди практически всегда стараются изменить политику или техническое решение своих предшественников и начать делать по-другому. Вот и в те годы история развития космических программ показывает нечто подобное. Наши стали копировать американскую программу организации полета на Луну обитаемых кораблей.
Идеи Королева заключались в том, что лунный корабль и необходимые модули для его разгона, для его посадки на Луну и для старта с Луны, так называемые объекты «7К-9К-11К», которые в общей массе весили более 20 тонн (а в отдельности имели массу не более 5 тонн), собирались бы на околоземной орбите. Предварительную разработку проекта Королев инициировал еще в 1959 году. Это был реальный проект, затрат он требовал минимальных и обещал быстрый результат. Не требовалось создания новых гигантских ракет, которые понесли бы всю лунную связку сразу с Земли. Известно, что так называемый «полезный груз» (в данном случае – лунный поезд весом 20–30 тонн) составляет при самых совершенных двигателях и ракетах не более одной сотой от стартового веса ракеты. Следовательно, ракета, поднимающая весь лунный поезд с земли, должна иметь взлетный вес не менее 20 тысяч тонн!
Понимая цену первенства в лунном проекте, к организации лунной экспедиции и рвались другие главные конструкторы советской космической программы. Так и получилось, что осуществление программы облета Луны было поручено ОКБ В.Н. Челомея, а королевский проект «7К-9К-11К» поддержки не получил. Дело в том, что у Челомея работал сын Н.С. Хрущева, которого прямо с институтской скамьи сделали заместителем главного конструктора.
В 1964 году американцы сообщили об успешном запуске тяжелой ракеты «Сатурн-1». Руководство Советского Союза почувствовало, что приоритет в области космических технологий ускользает.
При этом особенности советской политической системы сыграли злую шутку с корифеями космонавтики. 13 октября был смещен Никита Хрущев, и ОКБ-52 Челомея, в котором работал Сергей, сын опального генсека, оказалось «за бортом». Работы совсем остановились, и только потом руководство лунной программы снова полностью перешло к С.П. Королеву, но с условием использовать все наработки Челомея по пилотируемому полету к Луне и, в частности, ракету «УР-500К», для своих задач.
Но время уже ушло. То, что Советский Союз проиграл лунную гонку, ныне принято связывать с провалом программы создания королевской сверхтяжелой ракеты-носителя «Н-1». В этом есть свой резон: ведь если бы такая ракета сумела взлететь в установленные сроки, советский план экспедиции на Луну мог быть реализован куда раньше американского. Одгорючего для перспективных ракет стал тем камнем преткновения, из-за которого произошел серьезнейший раскол в Совете главных конструкторов.
Корифей двигателестроения Валентин Глушко не простил Королеву привлечения к работам по созданию мощных ЖРД моторостроительных организаций авиационной промышленности – ОКБ-165 Архипа Люльки, разрабатывавшего двигатель на водороде, и ОКБ-276 Николая Кузнецова, разрабатывавшего двигатель на кислородекеросине. Это был прямой вызов Глушко – старому соратнику по РНИИ, казанскому КБ, институту «Нордхаузен» и Совету главных конструкторов, в котором Глушко был вторым человеком после Королева. Аналогичную позицию Глушко занял и по вопросу «Н-1». Валентин Глушко являлся общепризнанным авторитетом по жидкостным ракетным двигателям, и только теперь стало очевидно, что в начале 60-х он серьезно ошибся, отказавшись от разработки кислородно-керосиновых и кислородно-водородных двигателей. На этом поприще мы обогнали американцев только через 20 лет при создании ракеты «Энергия», которая, кстати, была построена под непосредственным руководством Глушко, когда он в должности генерального конструктора НПО «Энергия» фактически находился на месте Королева. Но тогда раскол в лагере главных конструкторов по вопросу двигателей принял угрожающие размеры.
В спор между двумя столпами советской ракетной техники включились Михаил Янгель и Владимир Челомей. Монополия Королева на тяжелые ракеты-носители угрожала их активному участию в перспективных космических программах. Началась мощная атака на правительственный аппарат с разных сторон с критикой ранее принятых решений. Если бы Королев проявил свойственную ему твердость в последовательном отстаивании своего плана освоения Луны на всех этапах прохождения проекта, история нашей лунной программы могла бы стать совсем другой. Однако ситуация складывалась таким образом, что Сергею Павловичу приходилось идти на компромиссы с целью упрощения и удешевления проекта. Оппозиция со стороны Челомея, Глушко, Янгеля и Министерства обороны была слишком мощной.
Не хватило денег и предвидения
К сожалению, в полном объеме эту программу выполнить было невозможно даже при отсутствии ревнивых конкурентов. Причины прагматические – недостаток средств. Экономика тех лет не требовала особо точных финансовых расчетов. Тем не менее опытные экономисты Госплана, с которыми Королев обычно консультировался, предупреждали, что истинные цифры необходимых затрат не пройдут ни через Минфин, ни через Госплан. Сергей Королев специально летал в 1964 году в Пицунду к Хрущеву. По возвращении он собрал сотрудников и рассказал о беседе с Хрущевым. Тот якобы сказал: «У нас большие успехи в освоении космического пространства, наши боевые ракеты стоят на дежурстве. Мы никогда не жалели денег на эти дела. Сейчас есть и другие заботы. Нужны средства для подъема сельского хозяйства и животноводства. Вам надо поэкономить. Мы должны продумать мероприятия по удешевлению комплекса “Н-1”...» Без этой ракеты полет на Луну был невозможен. Смещение Хрущева чуть-чуть скорректировало заявленные планы, дав Королеву возможность использовать для запусков кораблей «Союз» челомеевский носитель «УР-500К». Однако самому Сергею Павловичу так и не суждено было увидеть, чем закончится лунная гонка. 14 января 1966 года Сергей Королев скончался на операционном столе. Дальнейшая история ракеты-носителя «Н-1» была историей катастроф. До 1972 года было проведено 7 пробных пусков, и все закончились авариями. В мае 1974 года советская лунная программа была закрыта, а все работы над «Н-1» прекращены. Две готовые к пускам ракеты «8Л» и «9Л» были уничтожены. Правда, два великих сподвижника и соперника Королева, академики Глушко и Челомей, продолжали разрабатывать собственные проекты лунных ракет, кораблей и экспедиций к спутнику Земли. Но после успеха американцев в 1969 году советское руководство не испытывало никакого энтузиазма по поводу «новой» лунной программы и не торопилось выделять деньги для осуществления планов НПО «Энергия». Поставленная перед отечественной космонавтикой задача создания многоразового транспортного корабля отодвинула разработки по лунной тематике на второй план. Глушко до самых последних дней жизни пытался убедить «верхи» в необходимости финансирования программы освоения Луны, но сделать ему этого так и не удалось, хотя разработка отдельных частей системы дошла уже до эскизного проектирования. И еще один аспект, связанный с экономикой. Если первый спутник и проект «Восток» были неразрывно связаны с военной программой – с созданием межконтинентальной баллистической ракеты «Р-7», то лунная программа имела в основном политическое значение. Мол, уж если взялись унижать американцев, то унизим их до конца. Но отсутствие четко сформулированной военной задачи, а следовательно, и прямой поддержки со стороны Министерства обороны, ощутимо сказалось на финансировании проекта, причем именно в тот момент, когда экономить было нельзя.
Продолжение в следующем номере журнала «Виноград»
