Экспериментальная работа со стволовыми клетками является одним из современных направлений биомедицины, которая представлена целым рядом фундаментальных, экспериментальных и клинических исследований. Их основу составляют достижения генетики и микробиологии. Из всего спектра биомедицинских изысканий можно особо выделить направление, связанное с разного рода трансплантациями клеток.
Пересадка клеток используется в случаях фатальных иммунодефицитов, наследственных дефектов клеточного метаболизма, острой функциональной недостаточности органов. Методы пересадки клеток играют все большую роль во внутриутробной коррекции наследственных дефектов. Ряд технологий используется в клиниках США и Европы для лечения острой печеночной недостаточности, цирроза печени, наследственных дефектов метаболизма печени, системных врожденных иммунодефицитов, нарушений кровообразования, у пациентов с мышечной дистрофией и дегенеративными заболеваниями нервной ткани, репродуктивной системы, костной, хрящевой и покровных тканей, глаза, уха и других органов чувств. Особое место в трансплантационной технологии заняла трансплантация фетальных (зародышевых) и эмбриональных клеток.
Заметим, что биомедицина, судя по определению, задействует в исследовательских и терапевтических целях человеческий материал (эмбрион, зародыш, ткани взрослого человека и т.д.) либо как объект, либо как «сырье» для эксперимента или терапии. Не удивительно, что это порождает ряд проблемных вопросов этического характера, которые получают в обществе все большее звучание в контексте защиты прав и достоинства человека. Реакцией общества на этот вызов стало появление биоэтики (или этики уважения к жизни) как отдельной модели или парадигмы этики врачевания. Основным принципом биоэтики становится именно принцип защиты человека от постороннего вмешательства в его жизнь.
Соединенные Штаты Америки в силу ряда причин стали не только локомотивом биомедицинской революции, но и местом, где конфликт, связанный со всем комплексом биоэтической проблематики, протекает в особенно острой форме. Это связано с уникальным балансом между исторически сложившимися позициями двух идеологических комплексов: с одной стороны, естественно-научного утилитаризма, с другой – религиозного фундаментализма. В контексте медицинской практики для первого характерно стремление во что бы то ни стало защитить свободу выбора и благополучие уже живущих людей, для второго – восприятие жизни как Божественного или природного дара и забота о ее защите, начиная с самых ранних стадий ее развития. Стержнем противостояния двух идеологий стали дебаты о произвольном аборте.
Во второй половине 1990-х гг. поводом для новой «этической войны» в США стали исследования со стволовыми клетками. Нетрудно заметить, что решение проблемы стволовых клеток упирается одним концом в те же проблемы, что и спор об аборте, а другим – в чувствительный и болезненный вопрос клонирования. Однако характер и мотивы исследований со стволовыми клетками выводят общественное сознание американцев за пределы парадигмы, представленной защитниками права на жизнь как дара (pro-life) и сторонниками свободы репродуктивного выбора (pro-choice).
Ученые стараются четко разграничивать «репродуктивное» и «терапевтическое» клонирование. «Репродуктивное» клонирование ставит задачей создание клона, т.е. целого живого организма, идентичного другому организму по генотипу. А «терапевтическое» клонирование применяется для выращивания колонии стволовых клеток, источником добычи которых стали кровь пуповины или абортивные плоды и выкидыши. Интересно, что в 2001 году Национальные институты здоровья США, Главное учреждение федерального правительства по биомедицинским исследованиям (это структурное подразделение министерства здравоохранения и общественных служб), составили сводный список официально зарегистрированных колоний стволовых клеток со всего мира. В него вошли только те линии стволовых клеток, которые получены из эмбрионов, оставшихся после оплодотворения in vitro. В этом списке оказались 78 генетически разнообразных колоний, полученных в 14 лабораториях. Из этих лабораторий пять находятся в США (компании BresaGen Inc., CyThera, Geron, Калифорнийский университет в Сан-Франциско и Исследовательский фонд выпускников Университета штата Висконсин), две – в Швеции, две – в Индии, две – в Южной Корее, одна – в Австралии и одна – в Израиле.
Как правило, использование стволовых клеток взрослого организма или крови пуповины не вызывает никаких серьезных этических возражений. Но дело в том, что самыми перспективными источниками «сырья» для исследований являются именно ранние эмбрионы и клонирование, что наиболее проблематично с этической точки зрения.
Получение колонии стволовых клеток из раннего эмбриона означает гибель этого эмбриона, отказ ему в возможности развиться в полноценный организм. «Терапевтическое» клонирование многими рассматривается также как первый шаг («скользкий скат») к репродуктивному клонированию, которое встречает крайне негативное отношение во всем мире.
Центральным вопросом, вокруг которого возникают дебаты по эмбриональным стволовым клеткам, является нравственный и юридический статус эмбриона. Если рассматривать эмбрион как человеческое существо, как личность, то с ним непозволительно делать ничего, что недопустимо делать с человеком (умышленно умерщвлять, увечить, причинять боль и т.д.). Если эмбрион на ранней стадии развития понимается лишь как горстка клеток, то ни этические нормы, ни закон не могут запретить использование его для самых разных общественно полезных целей (если это промежуточная форма жизни, то использование его с определенными оговорками в принципе возможно).
Таким образом, вопрос правового и нравственного статуса эмбриона – это вопрос не столько естественно-научный, сколько биоэтический и – особенно в контексте разработок ученых из Соединенных Штатов – не в меньшей степени религиозный. Если учитывать культурную предрасположенность американцев к религиозной самоидентификации (168 млн человек, т.е. более половины населения США, открыто исповедуют какую-нибудь религию), то нет ничего удивительного в том, что в Америке проблема исследований стволовых клеток рассматривается в значительной степени через призму религиозных мировоззренческих систем.
Фундаментальное убеждение противников абортов заключается в том, что жизнь человеческой личности начинается в момент оплодотворения яйцеклетки. Эмбрион является не более и не менее, чем ранней стадией развития индивида, личности. В этом случае уничтожение эмбриона равноценно убийству человека. Такой позиции официально придерживаются Римско-католическая церковь, самая крупная религиозная деноминация в США (62 млн верующих), а также многие протестанты-фундаменталисты, например, южные баптисты (15,7 млн человек). При таком видении статуса эмбриона его уничтожение в любых целях представляется аморальным. Ричард Дерфлингер (представитель Национального комитета католических епископов) заявил на слушаниях по стволовым клеткам в комитете сената по ассигнованиям в декабре 1998 года: «Даже благие цели не оправдывают зловещих средств».
Противоположная позиция состоит в том, что становление человека не привязано к определенному моменту во времени, а зависит от опыта общения с окружающим миром, от способности воспринимать то, что придает жизни смысл и ценность. Появление личности здесь рассматривается именно как возрастание, как постепенный процесс, растянутый во времени, протекающий уже после рождения человека на свет. В этом понимании ранний эмбрион не является человеком, и нет ничего зазорного в использовании его в благородных медицинских целях. В этом русле движется широкий спектр либеральных протестантских традиций (лютеране, методисты, епископальная церковь), а также производное от него секулярное мировоззрение.
Еще более либерален в отношении этой проблемы современный иудаизм. Его официально исповедуют лишь 3,8 млн американцев, однако эта конфессия имеет значительный вес в американском обществе в целом и истеблишменте в частности. В талмудической традиции оплодотворение яйцеклетки вообще не рассматривается как начало жизни человеческой личности. Человеческий статус приобретается на более поздней стадии развития эмбриона. Кроме того, за пределами женской утробы у эмбриона вообще нет никакого правового статуса, а значит, эмбрион, полученный in vitro и не предназначенный для имплантации, может без каких-либо оговорок использоваться в медицинских исследованиях, что соответствует другой важнейшей для иудаизма концепции – сохранения жизни и здоровья человека как первоочередной нравственной задачи.
По представлениям мусульман, эмбрион наделяется душой лишь на 40-й или 120-й день после оплодотворения (в зависимости от конкретной трактовки Корана), что снимает какие бы то ни было ограничения и оговорки (стволовые клетки культивируются из 5–6-дневного эмбриона).
Как видим, в современном контексте свободного и творческого обмена мнениями амплитуда интерпретации традиционных философских и религиозных воззрений крайне широка. Совершенно очевидно, что в этом споре сталкиваются две идеологические установки, за каждой из которых стоит глубоко прочувствованное нравственное обоснование, независимо от принадлежности к конкретной отдельной религиозной системе. С одной стороны, это установка на благоговение перед человеческой жизнью, исходным пунктом которой, как бы это ни оспаривалось, все же является оплодотворение. С другой стороны, это стремление избавить больных людей от страданий. Наличие колоссальных идеологических расхождений по биоэтике стволовых клеток вызывает осознанную необходимость серьезного государственного регулирования.
Проблематика статуса эмбриона и, в частности, стволовых клеток для Соединенных Штатов не уникальна. Это общечеловеческая дилемма, которая получает то или иное звучание в любом обществе. Во всем мире на национальном, региональном и международном уровнях наблюдаются попытки, с одной стороны, подвести проблематику стволовых клеток под существующую нормативно-правовую базу, и с другой стороны, выработать новый пласт законодательства и ведомственную базу специально для регулирования исследований со стволовыми клетками.
В международном праве имеется буквально несколько документов, имеющих отношение к защите человеческого эмбриона. Ряд международных деклараций содержит упоминания фундаментального «права на жизнь», однако в них отсутствует определение ключевых понятий «человек» и «жизнь», интерпретация которых остается на субъективное усмотрение правительств. Интересно, что в Американской конвенции о правах человека 1969 года есть более четкое определение этого права: «Каждый человек имеет право на уважение его жизни. Это право защищается законом и, как правило, с момента зачатия».
С одной стороны, эти правовые акты отражают и охраняют некоторые основополагающие ценности западной цивилизации, как-то: право на жизнь, уникальность и достоинство человеческой личности и т.д., с другой стороны, они направлены на охрану естественного генетического разнообразия человеческих популяций, которое теоретически может быть подорвано генетическими манипуляциями, в том числе клонированием. Однако весь существующий нормативный инструментарий пока нельзя назвать эффективным и отвечающим своей основной задаче создания ясного и недвусмысленного кодекса поведения для ученых, врачей и других специалистов, участвующих в исследованиях с использованием человеческого клеточного материала, в том числе стволовых клеток.
Одна из основных правовых проблем – это терминологическая неопределенность в понятии «человек». Ответственность за определение понятий и принятие решений возлагается на национальные правительства, которые, исходя из особенностей организации научных исследований и состояния общественного мнения в своей стране, вынуждены волей-неволей выискивать оптимальные пути регулирования в рамках демократических процедур. Заметна тенденция «выискивать компромиссные формулы, которые прикрывают неясность или различия в этических оценках, не проясняя их, в расчете на то, что в дальнейшем можно будет при удобной возможности протолкнуть свою собственную интерпретацию».
В некоторых странах (Великобритания, Канада, Швеция, Финляндия, Испания, Австралия) исследования со стволовыми клетками разрешены под государственным контролем разной степени строгости. В других государствах исследования с человеческими эмбрионами запрещены законом (Ирландия, Германия, Австрия, Венгрия, Польша, Норвегия, Швейцария, Бразилия, Перу, Коста-Рика, Эквадор).
В целом, независимо от внутренних особенностей отдельных стран, процесс выработки государственной биополитики в демократиях западного образца является процессом консультации с максимально широким спектром групп интересов: медицинского учреждения, компании, регионального и федерального министерства, в высших органах исполнительной и законодательной власти.
Напрашивается вывод, что и само регулирование исследований со стволовыми клетками находится на эмбриональном уровне. И по мере того, как биотехнологии агрессивно вторгаются в сельскохозяйственную практику, которая широко использует генетическую модификацию растений и животных, и медицину с трансплантацией тканей и органов (в том числе трансвидовой, генной терапией и диагностикой, стволовых клеток и т.д.), перед обществом встает все больше вопросов относительно того, что делать с этими новыми возможностями, знаниями и перспективами.
На сегодня научные исследования в области использования стволовых клеток дают противоречивые результаты. Противники оперируют друг против друга частичными и мало проверенными научными или квазинаучными аргументами. Один лагерь неустанно говорит о якобы неоспоримых преимуществах эмбриональных клеток, другой делает ставку на каждое сообщение об успешном использовании стволовых клеток, полученных из взрослого организма. И в большинстве случаев доказательства приводятся мало- убедительные и порой не выдерживают критики. Целебные свойства эмбриональных стволовых клеток пока тоже вызывают большие сомнения, и даже оптимисты не скрывают, что первые более или менее действенные терапии ожидаются не менее чем через два года. Если регенеративная медицина, основанная на использовании стволовых клеток, станет реальностью и даст ожидаемые результаты без дополнительных осложнений, то можно прогнозировать постепенный спад этической напряженности. Пока же конкретные результаты откладываются на будущее, этические баталии будут оставаться неотъемлемым атрибутом американского политического ландшафта. Развязки следует ожидать только тогда, когда американцы увидят, «работают» стволовые клетки или нет.
