XVII век стал своего рода переходным временем в истории нашей страны – от России древней, традиционной, к России новой, поэтому столетие оказалось весьма противоречивым и вместе с тем очень динамичным периодом в развитии всей отечественной культуры.
В общественном сознании укрепляется мысль о русской нации, России и Москве как новом народе, государстве и городе, избранных Господом. Об этом свидетельствуют созданные еще в период Смутного времени многочисленные произведения, в которых образ Родины характеризуется самыми высокими эпитетами. В повестях и сказаниях появляются новые, ранее не используемые формулы, как то: «Москва – Новый Сион» и «Россия – Новый Израиль», а сам русский народ иногда называется «истинными израильтянами новообращенными». Богоизбранность России признается уже свершившимся фактом: теперь Россия должна исполнять историческую роль «Нового Израиля» и быть единственным светочем правой веры по всему миру.
Впрочем, уже в середине XVII столетия среди сторонников представлений о России как об избранной Богом державе возникли серьезные разногласия, вызванные целым комплексом причин как социально-политического, так и чисто богословского характера. Немалую роль сыграли в этом и различные религиозно-философские воззрения противоборствующих сторон. Камнем преткновения стал вопрос о том, какое место занимает Россия во всемирно-историческом процессе. Итогом нарастающих противоречий явился раскол Русской Православной Церкви – одно из самых трагических событий в отечественной истории.
В понимании царя Алексея Михайловича, патриарха Никона и других «придворных боголюбцев» Россия как «Новый Иерусалим», как центр Вселенского православия должна была стать примером абсолютного православного благочестия. Только в этом случае можно было говорить об объединении всех Православных Церквей под покровительством России (в будущем подразумевалось и государственное соединение православного Востока с Россией – путем возвращения Константинополя, захваченного турками). Но, как известно, во многих догматических и обрядовых вопросах Русская Православная Церковь к этому времени уже значительно расходилась с церквями греческого обряда, что, с одной стороны, свидетельствовало о ее «недостаточном» благочестии, а, с другой, – становилось помехой к объединению всех православных церквей. В этой связи с середины XVII века и правительством, и руководством Церкви был взят совершенно новый для России духовно-политический курс – отказ от традиционного многовекового религиозно-политического изоляционизма России и проведение церковной реформы с целью сближения русского православия с Греческой Церковью. Такая унификация русской церковной жизни с греческой осуществлялась с 1653 по 1667 гг. Было введено троеперстное крещение, исправлены богослужебные книги по «древним славянским и греческим образцам», изменено богослужение и т.д.
Многочисленные нововведения, связанные с церковной реформой, вызвали резкое неприятие как у части священнослужителей, так и у простых верующих. Так возникло движение защитников «древлего благочестия», которое со временем стало именоваться старообрядчеством.
Старообрядчество (или староверие) – это общее название движения русского духовенства и мирян, сохраняющих церковные традиции древнерусской православной церкви и отказавшихся принять церковную реформу 1653–1667 гг. Старообрядцы выступали за сохранения самобытности России и Русской Церкви. По их мнению, церковная реформа и отказ от древних традиций стали изменой истинной православной вере. Свою правоту старообрядцы обосновывали решениями Стоглавого Собора 1551 года, которые закрепили самобытные правила Русской Церкви: например, двуперстное сложение при крестном знамении было запрещено менять под страхом анафемы. Формой выражения борьбы с церковными нововведениями стала борьба за сохранение древней обрядности.
Религиозно-философским основанием старообрядчества в середине XVII в. стало учение о России как «Третьем Риме». Оно имело для старообрядцев принципиальное значение. Это был символ величия, благочестия до-никоновской Руси, которая уже сподобилась Божией благодати. Никита Пустосвят утверждал, что «в Российском государстве-царстве исстари самая истинная православная вера» и что оно уже давно «благодати Божией сподоблена бысть». А в «Челобитной царям Ивану и Петру Алексеевичам инока Сергия» (1682) утверждается: «Великое же Российское царство, Третий Рим, благочестием всех превзыде и все благочестие в него воедино собрася. И един российский под небесем христианский царь именуется во всей вселенной».
Старообрядческие авторы знали все тексты, приписываемые авторству псковского инока Филофея, знали изложение идеи «Третьего Рима» в «Повести о белом клобуке» и даже ссылались на авторитет «Кормчей книги» 1653 г., признавая его, по-видимому, потому, что она была подготовлена и издана до начала церковных реформ патриарха Никона. «Третий Рим» имел в старообрядческой эсхатологии принципиальное значение: это был и символ величия, благочестия до-никоновской Руси, и «антихристово вместительство» современности.
Церковная реформа, по мнению староверов, меняла не только обряды, она изменяла тем важнейшим религиозно-философским установкам, которым служила Россия последние полтора века. Никоновские реформы, их поддержка царем Алексеем Михайловичем показались защитникам «древлего благочестия» крахом, катастрофой, полной погибелью «Третьего Рима», уже воссиявшего на просторах Московского государства. И самое страшное для них было даже не в том, что «древлему благочестию» изменил патриарх. Самое страшное было в том, что измена исходила от царя – единственного истинного православного царя во всей Вселенной. А это значит, что Божий мир, которым правил русский царь, рушился на глазах.
В эсхатологической доктрине раннего старообрядчества центральным был вопрос о том, как смотреть на переживаемое время. Он сводился к учению о времени пришествия в мир антихриста. Так, в среде старообрядцев преобладающими были такие толкования идеи «Третьего Рима», согласно которой Римская империя и Рим были «последним царством», местом воцарения антихриста или появлением признаков его приближения. Если «Москва – Третий Рим», предполагалось, что «Четвертого Рима не будет», следовательно, человеческая история подошла к своему концу: Божия Благодать оставила этот мир, а богоизбранное Русское государство оборачивается царством антихриста. Формула: «Москва – Третий Рим, и Четвертому не бывать» – оказалась удобной для распространения этого тезиса на современную Россию. Недаром священник Г. Флоровский писал: «Антихрист есть тема и тайна русского раскола».
Открытый спор об антихристе шел в среде староверов с самого начала. Еще до реформы, в 1648 году, в Москве появилась «Книга о вере», которая пророчила наступление «последних времен». Инкогнито утверждал, что предтеча антихриста – папа римский, явление же самого антихриста связывал с 1666 годом (напомним, что 666 – это «число зверя» в Откровении ап Иоанна Богослова). Апокалиптические настроения еще более усилились, когда именно в 1666–1667 годах на церковном соборе были осуждены и лишены духовного звания протопоп Аввакум и его сторонники.
В старообрядческой среде появилось несколько толкований учения об антихристе. Некоторые считали, что антихрист уже явился в мир, и угадывали его в патриархе Никоне и даже в самом царе. Другие были более осторожны, они называли патриарха и царя лишь его предтечами. К концу XVII в. утверждается учение о так называемом «мысленном», или «духовном антихристе», который уже пришел и властвует на земле, но невидимо, в образе самой никоновской церкви. В 1694 г. учение о приходе «мысленного» антихриста было провозглашено в качестве догмата на старообрядческом соборе в Новгороде. В первой статье определений этого собора говорилось: «Несомненно нам верить и прочим учение творить, еже есть: <…>Антихрист царствует в мире ныне, но царствует духовно в видимой церкви». Следствием учения об уже состоявшемся воцарении антихриста стала мысль о самом скором «конце света».
Вера в приход антихриста, ожидание апокалипсиса стали главными причинами бегства старообрядцев в далекие края. Они скрывались не просто от власти, а от «антихристовой» власти, уходили не из Московского царства, а из царства антихриста. Старообрядцы отказывались от какого бы то ни было общения с «антихристовым» миром и с «мирскими», т. е. с людьми, принявшими новые, «антихристовы» порядки. С ними старообрядцам нельзя было вместе молиться, есть, пить и т.д.
Яркими представителями старообрядчества в XVII в. были священник Лазарь, Иван Неронов, Федор Иванов, Никита Добрынин (Пустосвят) и другие. Но крупнейшим деятелем раннего старообрядчества стал протопоп Аввакум Петров (1620–1682). Родился он в селе Григорово под Нижним Новгородом в семье священника. В 1638 году женился на четырнадцатилетней Анастасии Марковне, будущей верной на всю жизнь спутнице и матери восьмерых детей.
Рукоположенный в 1642 году в дьяконы, уже в 1652 году Аввакум был возведен в протопопы. В конце того же года он начинает служить в Москве в Казанском соборе, где протопопом в то время был Иван Неронов. В это же время Аввакум принимает активное участие в кружке «ревнителей благочестия», или «боголюбцев», который возглавлял царский духовник Стефан Вонифатьев. Члены кружка стремились возвысить дух церковной жизни России, выступали за активную проповедническую деятельность, против сохраняющихся языческих суеверий. В этом они пользовались прямым покровительством царя Алексея Михайловича.
Знаменательно, что в кружок «ревнителей благочестия» входил и нижегородский митрополит Никон, будущий патриарх. Единство взглядов протопопа Аввакума и Никона в этот период подчеркивает и тот факт, что подпись Аввакума стоит под челобитной царю с просьбой назначить Никона патриархом. Но уже скоро пути их разошлись.
Став в 1652 году патриархом, уже в следующем, 1653 году, Никон предпринял первые шаги по осуществлению церковной реформы. Протопоп Аввакум оказался в числе самых ярых противников реформы, а вскоре вообще становится лидером движения «древлего благочестия», объединившего всех, кто выступал за сохранение старой веры. Осенью того же года он был арестован и сослан в Тобольск, где прожил с семьей до 1655 г. От более сурового наказания – расстрижения – его спасло лишь заступничество царя.
С 1656 по 1661 годы Аввакум и его семья скитались по Сибири, ссылаемые все дальше и дальше на восток – Енисейск, Братский острог, устье реки Нерчи… В начале 1660-х годов отношение власти к ссыльным старообрядцам ненадолго изменилось – отправив в опалу Никона, государь решил вернуть некоторых из них в Москву. Возвращение Аввакума продолжалось три года (с 1661 по 1664).
Царь встретил бывших ссыльных ласково. Однако, увидев, что Алексей Михайлович, отлучив от себя Никона, не собирается отменять реформы, Аввакум вновь восстал за старую веру. В итоге, прибывший в мае 1664 года в Москву, уже в августе того же года он с семьей был сослан на север в Пустозерск.
Оттуда 1 марта 1666 года Аввакум был привезен в Москву на церковный собор. Решения собора были суровы – Аввакума и его соратников расстригли и предали анафеме, а многим урезали языки. Анафему наложили и на старые обряды. В конце 1667 года Аввакума и многих его сподвижников вновь сослали в Пустозерск, где заточили в земляную тюрьму. А 14 апреля 1682 года протопоп Аввакум вместе с тремя своим соузниками был казнен сожжением в срубе.
Несмотря на неспокойную и даже трагическую повседневную жизнь, протопоп Аввакум стал автором более восьмидесяти литературных и публицистических произведений. Это «Книга бесед», «Книга толкований и нравоучений», «Книга обличений, или Евангелие вечное», разнообразные послания и челобитные. Самое значительное его сочинение – автобиографическое «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное», которое считается выдающимся памятником литературы XVII столетия. Все эти произведение проникнуты одной главной идеей – защитой старой веры.
Итак, борьба между сторонниками церковной реформы и старообрядцами привела к расколу Русской Церкви. На церковном соборе 1666–1667 гг. старообрядчество было предано анафеме, множество старообрядцев были заключены в тюрьму, отправлены в ссылки, подвергнуты пыткам и казням, вплоть до сожжения. Но старообрядцы продолжали сохранять верность «старой вере». Так, восемь лет, с 1668 по 1677 гг., держал осаду Соловецкий монастырь, ставший одним из опорных пунктов староверия.
Многие последователи «старой веры» в поисках спасения от антихриста и искренней веры в спасительную силу мученичества, избирали смерть через самосожжение. Конечно, большую роль в этом сыграли возрожденные и даже усилившиеся среди старообрядцев аскетические настроения, уверенность в греховности всего сущего, презрение к телесной жизни во имя жизни духовной и вечной. Только с середины 70-х годов до 1691 г. групповые самосожжения унесли жизнь более 20000 человек. А самый массовый характер самосожжения приобрели как раз во второй половине 80-х годов XVII века – как ответ на репрессии властей.
Религиозно-философское основание самосожжению создал еще протопоп Аввакум. Он первым одобрил «гари» (т. е. самосожжения) как акты мученичества, а саму «огненную смерть» представил как блаженную смерть праведников, освобождающую от боли и страха. Своих сподвижников он уверял в том, что самовольно вошедший в огонь мученик обязательно увидит Христа и «ангельские силы с ним», которые «емлют души те от телес, да и принесут ко Христу, а Он, Надежа, благословит и силу ей подаст божественную». Позднее взгляды Аввакума на «огненную смерть» как на средство достижения райского блаженства были не только усвоены, но и усилены другими идеологами старообрядчества – Семеном Денисовым, Иваном Филипповым, Петром Прокопиевым.
Таким образом, смерть праведника в огне считалась великим благом, объявлялась «легко»” и противопоставлялась «лютой», мучительной смерти грешника. А ведь еще со святоотеческих времен считалось, что «легкая» смерть – та, за которой душу ожидает вечное блаженство, зато за «лютой», тяжелой смертью должны последовать адские мучения. Точно так же трактовалась и спасительная, очищающая сила огня. Так, в духовных стихах «огненная река» предстает как сила, помогающая праведникам-самосожженцам переправиться в рай:
Идут они ровно по-суху и ровно по-земле,
Огнем их, пламенем лице не пожирает.
Необходимо также сказать, что представители официальной Церкви, резко осудившие самосожжения, толковали их диаметрально противоположно – как «лютую» смерть, «бесовское дело», действие, обрекающее душу на вечную гибель.
Впрочем, и в среде старообрядцев не было единства в отношении к самосожжениям. Одним из наиболее последовательных обличителей «огненной смерти» стал инок Евфросин (2-я пол. XVII в.), который в своем «Отразительном писании о новоизобретенном пути самоубийственных смертей» приравнял ее к самоубийству, влекущему за собой церковное проклятие. Следовательно, самосожжение, да еще совершенное с радостью, – это греховное деяние, ибо человек покушается на Божию волю и сам выбирает свой смертный час.
Старообрядчество никогда не было единым движением ни в организационном, ни в идейном отношении. Уже в конце XVII в. оно разделилось на два основных направления –поповщину и беспоповщину. Со временем и поповщина, и беспоповщина разбились на различные толки. Старообрядческие толки, в свою очередь, раздробились на многочисленные согласия.
Поповцы признавали необходимость священников (попов) при богослужениях и обрядах. Основными центрами поповщины в конце XVII – первой половине XVIII вв. были Нижегородский край (скиты по реке Керженец и др.), Донская область, Черниговщина, Стародубье. С начала XVIII в. до начала XIX в. поповщина разделилась на несколько толков и согласий – беглопоповцы, перемазанцы, дьяконово согласие, лужково согласие. В 1846 г. была создана белокриницкая иерархия (или церковь), которая в настоящее время является одним из крупных старообрядческих направлений и состоит из пяти епархий. В 1923 г. беглопоповцы создали свою церковную иерархию во главе с архиепископом – Древлеправославную церковь с центром в г. Новозыбкове Брянской области.
Беспоповцы отрицали всякую возможность существования духовенства, которое, по их мнению, все было «истреблено антихристом». Беспоповцы утверждали, что эпоха священства закончилась, развилось учение о «бессвященносословном состоянии» в церкви. В 1692 и 1694 гг. в Новгороде беспоповцы провели соборы, которые определили их позиции. Суть раннего беспоповства сводилась к следующему: в мир уже пришел «духовный» (не воплощенный в конкретном лице) антихрист и царствует в патриаршей Церкви; священство прекратилось, а вместе с ним прекратились и таинства евхаристии и брака, совершаемые священством; остались только таинства крещения и исповеди, которые могли совершаться и мирянами; категорически предписывалось перекрещивать всех желающих перейти в беспоповство; соборы запрещали брак и чадорождение, поскольку брак был невозможен в отсутствии священства, а внебрачное сожительство и рождение детей было грехом; запрещалось общение членов беспоповской церкви с представителями окружающего их мира; не повинующиеся этим постановлениям отлучались.
Уже в конце XVII в. беспоповство разделилось на несколько толков. Основными среди них стали федосеевский, поморский и нетовский толки, от которых, в свою очередь, позднее отпочковались и другие. Федосеевскому толку положил начало Феодосий Васильев, один из главных отцов Новгородских соборов. Федосеевцы распространились в северо-западной России и Сибири. Во второй половине XVIII – начале XIX вв. они стали одним из самых влиятельных движений в старообрядчестве. В настоящее время разрозненные федосеевские общины продолжают существовать в центральных и северо-западных областях Российской Федерации и в Прибалтике.
Центром поморского (даниловского) толка в конце XVII в. стала Выговская пустынь. Она была основана в 1694 г. Данилой Викулиным (Викуловым) (1653–1733) и Андреем Денисовым (Вторушиным) (ум. 1730) на реке Выг в северо-восточной части Прионежья. Здесь уже проживал 124-летний инок Корнилий, один из признанных столпов беспоповщины. В 1697 г. на Выг переселились отец Андрея Денисова Дионисий с его младшими братьями Иваном и Семеном. Первоначально выговцы полностью придерживались радикальных взглядов беспоповщины, а ветковцы (особенно Викулин) – самосожжения, они также резко отрицательно относились к царской власти и государственным институтам. Позднее их взгляды стали более умеренными. К началу XVIII в. в Выговской пустыни проживало более 500 человек. В 1702 г. Д. Викулин по старости передал управление общиной А. Денисову, который вскоре стал ведущим богословом и мыслителем старой веры. Его брат, Семен Денисов (ум. 1740), прославился как писатель и историк раннего периода старообрядчества. После смерти своего брата Семен взял на себя руководство монастырем, оставаясь во главе его до своей смерти. Выговская пустынь просуществовала до начала XX века. В настоящее время старообрядцы поморского толка, объединенные в Древлеправославную поморскую церковь (ДПЦ), являются наиболее крупной и влиятельной группой в беспоповстве. В 1989 г. был создан Российский Совет ДПЦ, объединивший около 300 общин.
Нетовский, или спасовский толк распространился в среднем Поволжье, в Нижегородской и Саратовской губерниях. Вскоре этот толк разделился на массу других. В настоящее время осталось незначительное число нетовцев, проживающих, главным образом, в Поволжье и на Урале.
В конце XIX – начале XX вв. разногласия между беспоповцами смягчаются. В настоящее время в Вильнюсе действует Высший старообрядческий совет, объединяющий беспоповцев-брачников. Беспоповские общины распространены в ряде областей и краев Российской Федерации, а также в Прибалтике, Белоруссии, Украине, Молдавии, Казахстане, Польше, Румынии, Болгарии, Германии, Бразилии (Сан-Пауло), Уругвае, Парагвае, Аргентине, Австралии, Новой Зеландии, США, Канаде.
Противоречия между Московским Патриархатом и старообрядчеством сохранялись вплоть до XX в. На Поместном соборе 1971 года Русская Православная Церковь Московского Патриархата сняла анафемы на старые обряды. Однако определенные разногласия между нею и старообрядчеством продолжают существовать.
В настоящее время общины старообрядцев действуют в Прибалтике, в Белоруссии, на Украине, на севере европейской части России, в Сибири.
