«Красный граф» русской литературы, жизнь и творчество которого тесно переплелись с историей России, создал яркие и незабываемые женские образы. Сестры из «Хождения по мукам», Ольга из «Гадюки», Саня Бровкина из «Петра I» — их судьбы отразили всю судьбу страны, трагическую и прекрасную. Его Петр I точно таков же, как и сам Толстой — гениальный и часто безжалостный, неутомимый и порой беспринципный, страстно влюбленный в свою страну и свое дело.
Бурный старт
Советские недоброжелатели бранили «красного графа» за аристократическое происхождение. Белоэмигранты утверждали, наоборот, что титул у него поддельный. Между тем Алексей Толстой действительно был сыном аристократа, графа Николая Александровича Толстого. Однако его рождение совпало с настоящей семейной трагедией.
Алексей Николаевич Толстой родился в 1883 году в Самарской губернии. Еще до его появления на свет беременная Александра Леонтьевна ушла от нелюбимого мужа и связала свою жизнь с Алексеем Бостромом – интеллигентным помещиком скромного происхождения, левых взглядов и невероятной доброты. Законный муж развода жене не давал, сына не признавал, несколько раз порывался убить то жену, то ее любовника, то самого себя. До 18 лет Алексей Толстой рос незаконнорожденным сыном и прекрасно об этом знал. Только после смерти мужа в 1900 году его матушка сумела восстановить графский титул для сына и добиться для него небольшого наследства.
Череду унижений, пережитых в юности, Толстой запомнил навсегда. Совершенно не случайно в первом прозаическом сборнике он посвятил все свое остроумие высмеиванию ничтожных, полубезумных, развратных и жестоких представителей сельского помещичьего дворянства. Его рассказы и повести из сборника «Заволжье» были приняты на ура и публикой, и критиками. Обаятельный, веселый, жизнерадостный, Толстой мигом вошел в литературные салоны и стал звездой светской довоенной жизни Санкт-Петербурга, куда он переехал в 1905 году.
Жили весело. Представляли шарады, много пили, ездили на Острова, посещали премьеры у Мейерхольда, слушали Маяковского и Блока, устраивали маскарады – весь этот предреволюционный угар вскоре будет воссоздан в «Хождении по мукам». Однако с началом Первой мировой войны Толстого словно подменили. Он стал военным корреспондентом, целые месяцы пропадал на фронте и писал едва ли не во все столичные газеты. Толстой стал заметно серьезнее. В его прозе появились лирические нотки. В дни тяжких испытаний он словно простил своей родине все, в чем винил ее раньше. В это же время он расстался со своей второй женой, экстравагантной красавицей художницей Софьей Дымшиц, и влюбился в поэтессу Наталью Крандиевскую.
Крандиевская в это время тоже забросила прежнюю светскую жизнь и пошла работать медсестрой в госпиталь. Война перевернула жизнь этих легкомысленных людей и странным образом сблизила их. Любовь к Крандиевской стала для Толстого неиссякаемым источником вдохновения. С этих пор он создает яркие и незабываемые женские образы. Никто, наверное, в XX веке не писал так точно и тонко о русских женщинах. Сестры из «Хождения по мукам», Ольга из «Гадюки», Саня Бровкина из «Петра I» – их судьбы отразили всю судьбу страны, трагическую и прекрасную.
От ненависти до любви
В 1919 году Толстой вместе с Крандиевской и двумя детьми, Никитой и Дмитрием, покидает Россию. Они бегут от революции в Одессу, потом в Стамбул. Эмиграция встречает их нищетой, почти голодом, бесконечными унижениями. Но именно в эти страшные годы, спасаясь то от одесской ЧК, то от голода в эмиграции, Толстой сочиняет одну из самых светлых своих книг – «Детство Никиты». Написанная легким, ярким, живым языком, она рассказывает об идеальном детстве сельского барчука, мальчика, живущего в дикарском единстве с бессмертной природой, окружающей его, ребенка, чья маленькая жизнь естественно встраивается в круговорот времен года, восходов и закатов, гроз и метелей.
В «Детстве Никиты» Толстой описывает ту же помещичью жизнь, что и в своих юношеских рассказах. Однако она увидена глазами ребенка – светло и по-доброму. Толстой сумел найти новый подход к прозе и еще одного сквозного героя своих сочинений – смелого, наивного и забавного мальчишку. Его Никита уже предсказывает и мальчика-Петра, и Алексашку Меншикова, и, конечно же, неунывающего Буратино.
Стамбул Толстые сменили сперва на Париж, затем на Берлин. Толстой погружен во все дела писательской эмиграции. Вместе с Буниным он ищет деньги на издание журналов, вместе с Алдановым основывает клубы и организации писателей, вместе с Ходасевичем выступает на чтениях. Он безудержно зарабатывает деньги, а большая семья так же неостановимо их тратит. Алексей Николаевич живет широко, ему ничего не стоит назвать полный дом гостей и прямо при них безостановочно строчить на пишущей машинке. Именно так, в перерывах между газетной халтурой, он пишет первый том «Хождения по мукам».
«Сестры» – где главные героини списаны с сестер Крандиевских – стали классическим русским романом благодаря тому, что Толстой сумел преодолеть свое отвращение к русской действительности. Вместо того чтобы высмеивать своих героев, он их поэтизирует. Его второстепенные персонажи написаны точно и желчно. Чего стоит хотя бы декадент Бессонов – пародия на Александра Блока. Но главные герои – сестры Даша и Катя, их возлюбленные Рощин и Телегин – это просто прекрасные русские люди. Умные, добрые, честные, они по-разному видят будущее своей страны, но любят ее одинаково. Преодолеть декадентский излом и придумать убедительных положительных героев – в этом было замечательное достижение Толстого. «Хождение по мукам» сделало его лучшим русским прозаиком своего времени. И за границей ему становилось невмоготу.
Как и полагалось эмигранту, Толстой пристрастно следил за событиями в России. И как ни раздражали его большевики, граф был вынужден признать, что они смогли привлечь на свою сторону большинство русского народа, победить в гражданской войне, заново отстроить страну. За большевиками была сила. Эмиграция же к тому времени стала для Толстого воплощением убожества и бессилия.
Он начинает потихоньку сотрудничать с Советами. Газета «Накануне», главным редактором которой он становится в Берлине, финансируется из Москвы и ставит своей целью сближать литераторов из эмиграции и из Советской России. Что ни говори о политической позиции, но литературное дело в газете оказалось поставлено блестяще. Алексей Николаевич печатал в «Накануне» Булгакова, Зощенко, Замятина, Пильняка, давая шанс лучшим русским литераторам.
Однако сотрудничество графа Толстого с большевиками вызвало настоящую истерику среди коллег-эмигрантов. Писатели «раззнакомились» с Толстым и выгнали его из всех клубов и объединений, которые он сам же и создавал. Ему фактически объявили бойкот. Нельзя сказать, что Алексей Николаевич предал эмиграцию. Скорее, это она вытолкнула его из своей среды. Что ж, граф собрал десятки чемоданов и в 1923 году двинулся в Москву.
Все средства хороши
В Советской России его тоже никто не ждал с распростертыми объятиями. Писателей, совсем недавно голодавших в буквальном смысле слова, раздражал толстовский гедонизм и наивное хвастовство парижским шиком. Коммунисты присматривались к заезжему графу, ожидая от него скрытой контрреволюции. Стилистически он никак не мог угодить критикам.
Нутром чувствуя, что нужно народной аудитории, которая только недавно научилась читать, Толстой сочиняет блестящие книги, где увлекательный фантастический сюжет изложен обаятельным, легким языком. Однако и «Аэлита», и «Гиперболоид инженера Гарина» вызывают нападки рапповцев, лефовцев и прочих ханжей от революционного искусства. Правда, надо отдать графу должное, наряду с гениальными вещами в 1920–1930-е годы он пишет множество проходной халтуры. Пошлейший «Дневник Вырубовой», где на пару с литературоведом Щеголевым он подделал записки царской фрейлины. Бульварная пьеса «Заговор императрицы». Откровенно льстивый, просталинский «Хлеб». Толстой даже зачем-то попытался выдать за свою пьесу Карела Чапека «РУР», переделав ее название на «Бунт машин».
Занятно, однако, то, что по-настоящему талантливые современники Толстого склонны были ему прощать любые «закидоны». Желчный Бунин писал о нем с истинной нежностью: «Он был веселый, интересный собеседник, отличный рассказчик, прекрасный чтец... восхитительный в своей откровенности циник». Умный Тынянов замечательно сформулировал: «Я, Тынянов, хороший писатель. Поэтому обязан писать хорошо. А Толстой феноменально талантлив и поэтому может позволить себе писать гнусно».
В 1930-е годы, когда «леваки» от искусства были разгромлены и начался сталинский классицизм, Алексей Толстой стал живым классиком. У него был дом в Москве на Никитской и особняк в Царском Селе. Стены там были увешаны старинными картинами, полы устланы коврами; за стол, уставленный хрусталем, Толстой каждый день усаживал десятки полузнакомых людей – жил открыто, широко, типичным московским барином. Больше всех мотовство «красного графа» раздражало Сталина. По слухам, однажды он узнал, что Толстой установил у себя фонтан, специально привезенный из Польши. Вызвал его в Кремль. Продержал несколько часов в приемной. Потом выглянул из-за двери своего кабинета – Толстой вскочил, вытянулся, – сказал ровно два слова: «Стыдно, граф!» И исчез за дверью. Тем не менее Алексей Николаевич выполнял разные тонкие поручения и в своих многочисленных зарубежных командировках работал, как мы сказали бы сегодня, «агентом влияния». Он уговаривал писателей-эмигрантов возвращаться в Союз, пропагандировал достижения Советов и делал настоящие добрые дела – спас, например, от нищеты Бунина, помог вернуться Куприну.
В 1935 году он едва не умер – случился инфаркт. Причиной были дела сердечные. Толстой смертельно влюбился, как и многие его современники, в Тимошу, невестку Горького. Романа не вышло, однако семья Толстого оказалась разрушена. Оскорбленная Крандиевская ушла от него. Обиженный Алексей Николаевич мигом женился на своей молодой секретарше Людмиле Баршевой. Спасаясь от инфаркта, написал «Буратино».
«Буратино» посвящены уже тома литературоведческих работ. Возможно, очарование этой сказки обусловлено тем, что в ней писатель позволил себе расслабиться до конца. Он сбросил вериги классика и написал просто о самом себе – неудержимо хвастаясь, шаля, беззлобно вышучивая друзей и знакомых, без устали восхищаясь своей хитростью и простодушием, своим жизнелюбием и озорством, и длинным носом, который он натянул всем власть имущим.
Последний долг
Конец 1930-х дался Толстому тяжело. Он много ходатайствовал за арестованных друзей и знакомых, однако отлично знал, что и сам не застрахован ни от лагеря, ни от казни. Поэтому начало Великой Отечественной войны он воспринял как освобождение. Вновь, как и в 1914 году, писатель Толстой пошел на свою службу. Он по первой просьбе главреда приехал в редакцию «Красной звезды» и стал исправно тянуть лямку журналиста, писал много и страстно. Его статьи и очерки – это образец блестящей антифашистской пропаганды. Со словами: «За Родину, за Сталина!» сотни тысяч солдат шли в атаку, не зная, что придумал их именно «красный граф» Алексей Толстой.
В последнее десятилетие его жизни государственный гнет на литературу был так тяжел, что Толстой стал искать спасения в истории. Он написал две пьесы про Ивана Грозного, восторженно принятые мхатовцами. Последние годы посвятил роману «Петр I». Эта монументальная вещь выделяется даже на фоне гениальной русской прозы первой половины XX века. Модернистская техника, предельно современная динамика повествования сочетаются в нем с невероятно точно воссозданным колоритом петровской эпохи. Тонко ритмизованный слог позволяет наслаждаться этой прозой, как стихами.
В «Петре I» Толстой впервые показал себя не только как гениальный художник, но и как трезвый, рациональный интеллектуал. Он безжалостно сравнивает отсталую допетровскую Россию и современную ей Европу и без лишних сантиментов оправдывает жестокий, но необходимый выбор царя. Его Петр – работник, мастер, деятель. Он точно таков же, как и сам Толстой – гениальный и часто безжалостный, неутомимый и порой беспринципный, страстно влюбленный в свою страну и в свое дело.
Толстой не успел окончить «Петра I». В 1943 году его включили в Чрезвычайную государственную комиссию по расследованию преступлений фашистов на оккупированных территориях СССР. Жизнелюбец и гедонист Толстой, который никогда не ходил на похороны и терпеть не мог разговоры о смерти, поехал в города, освобожденные Красной Армией. От этой миссии он не мог уклониться. Он должен был писать обо всем – о массовых казнях, о голоде, о трупах женщин и детей, валявшихся на улицах опустевших городов, о телах партизан со следами пыток. Сохранилась фотография, где он в дорогом барском пальто, в мягкой шляпе стоит над раскопанным рвом, а ров плотно набит голыми мертвыми телами.
Позже все соглашались, что эти невыносимые картины человеческих мук убили Толстого. Однако он успел написать отчет об увиденном. Доклад комиссии по расследованию преступлений на оккупированных территориях был опубликован, переведен на многие языки мира и послужил одним из главных свидетельств обвинения на Нюрнбергском процессе. В феврале 1945 года писатель Алексей Николаевич Толстой умер от рака, до конца исполнив свой долг перед страной.
