«С посмертной судьбой Есенина произошла волшебная странность, – писал в начале 50-х гг. истекшего столетия поэт Георгий Иванов. – Он мертв уже четверть века, но все связанное с ним, как будто выключенное из общего закона умирания, умиротворения, забвения, продолжает жить. Живут не только его стихи, а все “Есенинское”, Есенин “вообще”, если можно так выразиться. Все, что его волновало, мучило, радовало, все, что с ним как-нибудь соприкасалось, до сих пор продолжает дышать трепетной жизнью сегодняшнего дня». (Иванов Г. В. Есенин // Сергей Есенин в стихах и жизни (далее – ЕСЖ). М., 1997. Т. 4. С. 141). Эти слова остаются в силе и более полувека спустя.
В дни ощутимого охлаждения интереса к поэзии 110-летие со дня рождения Есенина, не став всенародным праздником, все-таки выплеснулось за пределы писательских и литературоведческих кругов. Определенный резонанс вызвал и недавний фильм В. Безрукова.
Сразу следует оговориться, что рецензии на фильм читатель здесь не найдет: автор статьи, который принимался смотреть его несколько раз, но ни разу не смог выдержать более 5 минут, не считает себя в праве критиковать фильм. Но те моменты, которые сразу вызвали отторжение, указать можно. Во-первых, это вольное обращение с мемуарным материалом, безосновательное переиначивание реальных эпизодов биографии поэта, а иногда и откровенные неточности (но маленькая ложь, как известно, рождает большое недоверие). Во-вторых, модернизация и опошление общего стиля жизни послереволюционной России. Между большевиками 20-х и героями современных «бандитских сериалов», при некотором типологическом сходстве, есть, тем не менее, значительная разница – и в манерах, и в стиле речи: несмотря на ужасы и нестроения послереволюционной эпохи, современный жаргон, отражающий тип мышления, иронично названный «ниже пояса», свойствен ей не был. В-третьих, отсутствие (несмотря на явные потуги и вымучивание) у актера, исполняющего главную роль, есенинской «харизмы» – того необыкновенного обаяния, которое заставляло современников прощать ему даже непростительные поступки.
В юбилейных дискуссиях звучала мысль, что именно Есенин (в противовес прославленному Советами Маяковскому) и есть «лучший и талантливейший» поэт своей эпохи, это к нему был приложен эпитет «великий», и это его смерть вновь оживила споры о причинах гибели личности. Нисколько не отрицая большого таланта и значимости «последнего поэта деревни», позволим себе высказать мысль, что выдвижение его не только в качестве первого поэта своей эпохи, но даже в качестве героя и мученика, отражает не столько историко-литературную реальность первой трети XX в., сколько психологическую реальность наших дней. В судьбе Есенина есть нечто такое, что выводит интерес к нему за рамки литературы, – именно поэтому обращение к его творчеству является для современного исследователя также актом самопознания.
