Рецептами долговечности супружеской жизни делятся Валерий Александрович Квливидзе и его жена Валентина Ивановна. В беседе принимала участие их дочь Нина Валерьевна.
Квливидзе Валерий Александрович окончил физический факультет МГУ (1955), кандидат физматнаук, доцент. Всю жизнь занимается научной и преподавательской деятельностью. Сначала работал в академическом институте, с 60-х годов до настоящего времени — в МГУ (на кафедре атомной физики физфака МГУ, доцент, в настоящее время – старший научный сотрудник НИИЯФ МГУ). Руководит проектом «Учебные лабораторные комплексы». Автор большого числа научных статей и участник нескольких коллективных монографий.
Квливидзе Валентина Ивановна окончила физический факультет МГУ (1956), кандидат физматнаук, доцент. Всю жизнь занимается научной и преподавательской деятельностью. Сначала в академическом институте, с 1958 по 1984 г. — в МГУ, на кафедре общей физики для химического и физического факультетов, доцент, с 1985 по 1989 г. — ст.н.сотрудник Сектора механики неоднородных сред АН СССР. Сфера научных интересов — ядерно-магнитный резонанс в неоднородных средах. Автор многочисленных научных трудов.
Квливидзе Нина Валерьевна — выпускница МГУ, кандидат искусствоведения, специалист в области Византии и Древнерусского искусства, доцент РГГУ и Московской духовной академии.
– Валентина Ивановна и Валерий Александрович, вы вместе уже 56 лет. Для того чтобы подойти к разгадке долголетия вашего брака, начнем с самого начала. Итак, с чего все начиналось?
Валентина Ивановна:
– Мы познакомились в 1950 году на физическом факультете МГУ, где оба учились. Оказавшись в одной группе по французскому языку, мы вскоре подружились.
Валерий Александрович:
– Однажды, когда я был в гостях у Валентины, ее отец неожиданно предложил поехать в Тбилиси на машине. А я каждый год ездил туда к своим родителям. И так получилось, что в это лето мы отправились туда вместе… Именно с этой поездки и началось наше сближение, которое увенчалось супружеством.
В 1955 году родилась наша Ниночка. После окончания университета мы стали научными сотрудниками, много работали, но жили весело, ходили в турпоходы, путешествовали — в общем, вели насыщенную жизнь.
И были счастливы. Хотя о сущности христианского брака мы тогда даже не задумывались. По законам времени мы, конечно, были комсомольцами, а в 60-е годы я даже вступил в партию. Естественно, я не мог себе представить, что такое подлинная православная жизнь, хотя был крещеным и в детстве ходил с мамой в церковь. В 1996 году я внезапно ощутил какой-то внутренний толчок: совершенно неожиданно меня стала преследовать мысль о том, что после смерти я останусь один. Я подумал: «И жена, и дочь — верующие православные люди, им уготовано место в вечности. А что ждет меня? Одиночество? Для чего мы прожили вместе столь долгую жизнь, если никогда не встретимся в будущем?» И мы с Валентиной решили обвенчаться. Это было, конечно, событием. И наш брак обрел совершенно новый смысл. Не говоря о том, что и я сам буквально переродился.
– Скажите, на чем было основано ваше духовное родство? На общих интересах? Близости характеров? Похожих взглядах на жизнь? Или же близость супругов — вещь иррациональная, не поддающаяся никаким рассудочным объяснениям?
Валерий Александрович:
– Что касается общности интересов, то она, конечно же, была. Поскольку мы оба физики, то у нас всегда была тема для разговоров — сфера наших профессиональных интересов. Разумеется, как и в каждой семье, в нашей жизни бывало всякое: и разногласия, и трудности, и размолвки, и даже что-то вроде охлаждения — с моей стороны... Как говорится, «седина в бороду…». А потом я тяжело заболел: был буквально на краю гибели. Вернула к жизни, выходила меня жена. И тогда я понял, что именно она — мой единственный друг, которому я могу во всем довериться. Сама жизнь это подтвердила, и я явственно осознал, что все находящееся по ту сторону семьи — это путь тупика, ложных иллюзий и бессмысленной суеты. Для меня это испытание обернулось бесспорной истиной, ценность которой я, оказывается, до этого не осознавал. И преодолев вместе все житейские трудности, мы стали еще более близкими людьми.
На чем же основано наше родство? Я и сам не знаю. Жизнь настолько переплетена, в ней так много наслоений, и мы живем, не успевая задуматься, осмыслить, что происходит. Видимо, главный исток этой близости — во взаимной потребности друг в друге. Ведь, что бы ни происходило в нашей жизни, мы всегда все вместе — втроем, с женой и дочкой — это бурно обсуждаем. Наверное, из этих общих разговоров, из этой потребности делиться друг с другом, советоваться, открываться друг другу и рождается единая семья. Семья — это когда двое (или, как в нашем случае, трое) одинаково доверяют друг другу абсолютно все душевные переживания. Семья — это открытость друг перед другом.
Валентина Ивановна:
– Конечно, в основе семьи лежит, прежде всего, любовь, а потом уже все остальное. Мы познакомились и подружились на почве учебы и общей студенческой жизни. Но потом — уже во время нашего первого путешествия — обнаружились и иные созвучия, которые скрепляли нас все эти годы. Разумеется, близкие взгляды на жизнь, конечно, общность интересов. Отсутствие каких-то глубинных противоречий…
Валерий Александрович:
– Я не могу сказать, что наша семья была какой-то особенной. Мы жили самой обычной жизнью и внешне не отличались от всех остальных. Жена занималась экспериментальной физикой, я — теорией, мы жили, как и все, в беготне и заботах, не находя, как мне теперь кажется, достаточно времени для воспитания дочки. Но милостью Божией именно через нее наша жизнь вошла в совершенно новое русло: она повела в храм сначала маму, а потом меня, и мы приобщились к православию и церкви.
– Что изменилось в вашей семье после воцерковления?
Валентина Ивановна:
– Изменилось очень многое. Между нами нет никаких противоречий во взглядах на жизнь — в их принципиальных, основополагающих моментах. То, что мы все вместе, втроем, ходим в храм — это огромная сближающая сила. Вот мы, например, вместе соблюдаем пост, и это совместное усилие, это общее решение наполнено для нас смыслом, который нас объединяет. Ведь так было не всегда: мы пришли к Церкви не сразу и не вместе. Долгие годы в храм ходили только мы с дочкой, Валерий Александрович оставался дома или ждал окончания службы в машине. Ему понадобилось больше времени и внутренних усилий для того, чтобы освободиться от мировоззренческих установок нашей советской реальности, ведь когда-то он был не только комсомольцем, но и членом партии. Безусловно, это нас разделяло, хотя никогда не было предметом ссор или споров. И когда это внутреннее разделение было наконец преодолено, наша жизнь преобразилась. Очень важно, чтобы близкие люди были не только в мирных и дружеских взаимоотношениях друг с другом, но и жили единым порывом, единым смыслом. Это, конечно, счастье.
– О браке часто говорят как о крестном пути — пути испытаний и жертв. Не случайно венчальные венцы символизируют не только венцы царские, но и венцы мученические. Приходилось ли вам вместе преодолевать какие-то испытания, жертвовать чем-то ради другого?
Валентина Ивановна:
– Конечно. В браке каждый из супругов постоянно идет на какие-то уступки и жертвы, рассчитывая на такую же готовность уступать и со стороны другого. Брак — это, безусловно, совместная деятельность, общая работа, которая требует внутренних усилий и терпения. И каждому необходимо обладать умением прощать и сглаживать те острые углы и шероховатости, которые неминуемо возникают в семейной жизни. Но если эта работа становится совместной, то размолвки никогда не перерастут в конфликты, а несогласия будут легко преодолены. Взаимные упреки и недовольство друг другом никогда не могут быть созидательными, и такая атмосфера в семье часто приводит к тому, что людям просто не хочется возвращаться домой. И очень важно не соскользнуть в это опасное состояние души, а если и возникают какие-то разногласия, то необходимо пытаться встать на сторону другого, понять его. И тогда дом станет тем местом, куда оба радостно стремятся, зная, что любые противоречия будут растворены во взаимном желании слышать и понимать друг друга. Таким состоянием надо дорожить и все время помнить о том, что любые разногласия преодолимы терпением и пониманием.
Умение примирять различные точки зрения — это искусство, которому мы все учимся. Оно необходимо в отношениях и с супругом, и с детьми. Нельзя забывать о том, что дети — тоже самостоятельные люди, которые могут решать свои проблемы сами. Родителям необходимо лишь направлять их, основываясь на доверии и открытости.
– В наше время происходит искажение очень многих основополагающих принципов и понятий — в том числе и понятия любви. Сегодня слово «любовь» звучит в самых разных контекстах, ее глубинные смыслы стираются. А что такое «любовь» для вас?
Валентина Ивановна:
– Любовь между супругами имеет несколько этапов развития. В молодости это одно чувство, в зрелости — другое, а в старости — третье. На протяжении жизни грани этого чувства сильно меняются. Но если в его основе лежит взаимное уважение и отсутствует стремление подавить другого, то, меняясь, любовь только обогащается и преумножается. Проблема многих семей — это стремление каждого из супругов настоять на своем: такая семья превращается в соперничество, в котором так легко растратить ее главное богатство — любовь. Естественно, полного совпадения не бывает: все люди разные, и это нормально. Но борьба за главенство в семье грозит ее попросту разрушить. Современное понимание любви, о которой постоянно и в любых контекстах мы слышим с экранов телевизора, мне дико и чуждо. Я вообще не понимаю этой вошедшей в моду свободы отношений между мужчиной и женщиной, которая у нас демонстрируется непрерывно. В моей семье принцип целомудрия был само собой разумеющимся: я совершенно четко знала, что девушка должна сохранять чистоту до брака. А те «принципы», которые навязываются сегодня, просто не вмещаются в мое сознание.
Любовь, повторяю, имеет множество граней, и каждый период супружеской жизни открывает в ней что-то новое. Да и сами отношения меняются. Например, в молодости мы могли запросто отправиться каждый в свою командировку, и расставание нас ничуть не смущало. Теперь я даже из дома не могу выйти одна. Появилась зависимость друг от друга, взаимная потребность быть всегда вместе. Что это за грань? Сама не знаю. Уже не воспринимаешь себя отдельно от другого: присутствие второго стало необходимым в любой ситуации.
Валерий Александрович:
– Я, наверное, повторюсь, но самое страшное, что я испытал в жизни, — это отдаление от жены, что-то вроде охлаждения, когда вдруг стал воспринимать жизнь отдельно от нее. Видимо, было необходимо перейти этот мостик, чтобы научиться ценить то, что имеешь. Жена стала для меня самым дорогим человеком в жизни.
Валентина Ивановна:
– Я думаю, что единство в нашей семье обязано тем общим основам, которые изначально присутствовали в каждом из нас. Мы принадлежали к одной и той же среде интеллигенции, наши родители придерживались одинаковых принципов воспитания, в нас были заложены одни и те же нравственные основы. Иными словами, наши взгляды никогда не расходились по существу, нам не приходилось преодолевать никаких мировоззренческих разногласий. Это касается и вкусов. Мы оба любим живопись, всегда ходили в музеи и театры, полностью совпадали в культурных предпочтениях. Вот этот единый фундамент нашего воспитания во многом способствовал укреплению семьи, а изначальная общность установок и вкусов уберегла нас от тех испытаний в браке, которые связаны с различиями в представлениях о жизни.
В конце концов, даже если кто-то ошибается, необходимо помнить о том, что главное — это беречь друг друга, а не ставить во главу угла свою правоту. Настаивать на своем в ущерб миру в семье — путь неверный и разрушительный. Часто такие семейные конфликты бывают связаны с какими-то материальными трудностями и неустроенностью. Нам повезло: мы никогда не испытывали ни особых лишений, ни сложностей профессиональной самореализации. В советском обществе мы занимали нишу среднего слоя, будучи востребованными научными сотрудниками. Иными словами, даже наша внешняя жизнь всегда выглядела вполне благополучной. А если к этому фону прибавить любовь, доверие и понимание, то можно сказать, что мы — счастливая семья.
Валерий Александрович:
– Вспоминается известное изречение Сент-Экзюпери: «Любовь — это не то, когда люди смотрят друг на друга, а то, когда они смотрят в одну сторону». И это тоже про нас.
Нина Валерьевна:
– Слушая папу и маму, я размышляла о причинах их семейного долгожительства. И мне хочется добавить, что наша семья особенная еще и тем, что мы живем вместе, будучи совершенно взрослыми людьми. Я задумалась над вашим вопросом о том, что же изменилось в жизни моих родителей после их воцерковления, когда началась наша общая духовная жизнь, а что осталось неизменным. В нашем доме всегда существовала взаимная искренность. Кстати, такая абсолютная искренность между близкими не всегда является залогом взаимопонимания: наоборот, она часто приводит к напряженным выяснениям отношений. Но как бы напряженно эти отношения ни выяснялись, они всегда в нашей семье были правдивыми. И никогда не было такого, чтобы из соображений личного удобства кто-то из нас сохранял за собой некую часть жизни, которая бы не являлась достоянием всех остальных. Повторяю, это никак не упрощает общей жизни, скорее наоборот. Но сколько я себя помню, никогда между нами не было никакой неясности или недоверия. А с воцерковлением родителей изменилось лишь то, что вещи, которые раньше чувствовались интуитивно и существовали в силу взаимной привязанности, ныне живут осознанно.
Что касается вопроса о супружеской любви, то мне вспомнился очень давний разговор с моей подругой, которая впервые указала мне на отрывок из Послания апостола Павла. И эти строки меня потрясли: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит /…/.А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» (1 Кор. 13. 4-7, 13). И с тех пор очень многие жизненные ситуации я соизмеряю со словами апостола Павла. Это критерий, который позволяет объяснить любую ситуацию, и если мы рассуждаем о природе любви, то к этим словам уже нечего добавить.
Несомненно, будучи искренними друг с другом, мы все имеем свое личное пространство, свою территорию, свой внутренний мир. Но, как правило, свое внутреннее переживание очень хочется разделить с близкими людьми. И близкие люди всегда откликаются. А иногда хочется, чтобы близкие люди тебя пожалели и посочувствовали в какой-то ситуации, что тоже побуждает выйти за границы своей территории. И надо сказать, этот, в прямом смысле, расчет на то, что тебе помогут и тебя поддержат, никогда не обманывает. Причем это касается каждого из нас. Конечно, есть какие-то детали работы, которые я не обсуждаю со своими родителями и даже пресекаю всякую попытку поучаствовать в моих рабочих делах. Точно так же и в их жизни есть какие-то сферы, посягательство на которые с моей стороны тоже не приветствуется. Ни у кого из нас нет стремления влиять на другого, руководить, направлять. И это мне кажется удивительным даром Божьим. Это счастье. Никто никем не манипулирует, при этом каждый абсолютно открыт по отношению к другим. И нашего общего интереса хватает на то, чтобы понимать друг друга.
