Григорий Александрович Любимов — российский ученый, доктор физико-математических наук, профессор, сотрудник Института механики МГУ. Председатель Научного совета РАН по биомеханике. Заслуженный деятель науки Российской Федерации, Заслуженный научный сотрудник МГУ, лауреат Государственной премии РФ. Награжден орденом Даниила Московского третьей степени. Им опубликовано более 150 научных статей по газовой динамике, магнитной гидродинамике, динамике плазмы, биомеханике.
— Есть мнение, что человеку науки тогда, когда наука становится для него общественно значимым делом, семья мешает.
— Не соглашусь с этим. Человек ведь жив не одной работой. Он должен отдыхать, чувствовать себя спокойно, ощущать поддержку близких людей. Все это дает человеку семья, если это, конечно, настоящая семья.
Мне в этом смысле повезло в жизни. У нас с женой всегда были общие интересы. Мы увлекались музыкой, живописью, любили путешествовать, оба любили свою работу. В моей жизни, как и в жизни любого человека, были удачи и трудности, но я всегда ощущал поддержку жены, и это помогало мне и в научной работе, и в общественной деятельности. Отвечая прямо на ваш вопрос, должен сказать, что если человеку семья мешает в его работе, то это значит, что у него нет семьи в настоящем, духовном смысле этого слова.
— Кем были ваши предки и как протекало ваше детство в семье?
— Из моих предков я помню только бабушку — Ольгу Александровну Любушину, дочку артиста Мариинского театра, скрипача А. А. Панова. Бабушка была домохозяйкой, воспитывала троих детей. В моем раннем детстве, до 1943 года, я много времени проводил с ней, она, по существу, была моим воспитателем в период эвакуации в городе Свердловске.
Моя мать, Александра Ярославовна Любимова, до войны была домохозяйкой, воспитывала двоих детей, во время войны поступила работать служащей. По характеру работы дома бывала через день, и поэтому я много времени проводил один, делая уроки и выполняя хозяйственные задания, часто готовил обед.
— А кем был ваш отец?
— Мой отец, Александр Григорьевич Любимов, кадровый военный, полковник. Его предки неизвестны, так как он был подкидышем. Его мать была бездетной и очень от этого страдала. И однажды к ее двери поставили корзину с ребенком. Это был мой отец. В 41 году он ушел на фронт и погиб под Ржевом в 1942 году.
— Что отец значил в вашей жизни?
— На начало войны мне было 9 лет, поэтому отца я помнил плохо, но много знал о нем из разговоров взрослых. Он работал в Главном управлении трудовых резервов, в отделе, который занимался спортивной подготовкой учащихся ремесленных училищ. Сам он был спортсменом-лыжником, увлекался альпинизмом и туризмом. Возможно, именно поэтому я в детские годы тоже стал спортсменом-лыжником, был чемпионом Москвы среди юношей. Потом в университете я продолжал активно заниматься спортом. Имел первый разряд по лыжам и третий — по альпинизму. И это, как мне кажется, сыграло очень важную роль в моей жизни.
Многие говорят, что спорт только отвлекает человека от настоящей работы, но я должен сказать, что это не так. У нас в университете была лыжная секция, и я был ее председателем. Это была сборная команда (человек 20–25) со всех факультетов. Недавно я подумал, что 8–10 человек из этой команды стали профессорами, один даже — академиком. По-видимому, спорт все‑таки содействует развитию личности.
— А что определило выбор вашей профессии?
— В 10‑м классе я думал, что пойду на филологический факультет МГУ. У нас была учительница русского языка, которая нас всех увлекла. А мой двоюродный брат, Юрий Львович Якимов, на-оборот, увлекался физикой и математикой. Еще был друг моего отца — Виктор Федорович Болховитинов, авиаконструктор. Когда отца не стало, он очень много сделал для нашего становления. С ним было всегда интересно, для нас он был непререкаемым авторитетом. И вот в 10‑м классе мы с братом пошли за советом к нему. И он сказал, что филологический — это, конечно, хорошо, но сейчас такое интересное время — тогда только-только начиналась космическая эра, закончилась вой-на, был подъем в области науки и техники — и что нам надо идти на мехмат, и в частности — на кафедру профессора Леонида Ивановича Седова.
Мне было легко поступить, так как у меня была золотая медаль и надо было пройти только собеседование. Брат же сдавал экзамены, поступил, и потом мы с ним вместе учились у Леонида Ивановича, а затем всю жизнь проработали вместе в одном институте в соседних кабинетах.
— Вы были разносторонне развитым молодым человеком: спорт, увлечение филологией, математика, физика. Я знаю, что это не было редкостью для вашего поколения. Сейчас с молодежью все иначе, таких, как вы, надо поискать…
— Это удивительно, потому что мы готовили себе смену. И тем не менее не смогли сделать того, что сделали в этом отношении наши родители.
Дело в том, что в общем моральном и трудовом подъеме в 1930‑е годы и во время войны трудности, невзгоды и лишения очень сплотили людей. Было ясно, что значит Отечество. Мы физически ощущали, ради чего люди гибли, ради чего они работали, переживали невзгоды. И потом, после войны, еще долго оставались в людях энтузиазм и жертвенность по отношению к Отечеству. Сейчас говорят: надо добиваться того, чтобы молодежь понимала, что такое Родина, знала историю. Тогда это было естественно. На этом мы росли. Мы учились, как говорят, не за страх, а за совесть. Сейчас же студент приходит и ему все равно, он может даже не ходить на лекции, ему важно заработать деньги. И вся внешняя пропаганда направлена не на любовь к Родине и самопожертвование, а на то, чтобы быть успешным. Конечно, остаются люди одержимые, есть хорошие студенты, но основная масса потеряла чувство ответственности за свою страну, преданности и любви к Отечеству.
— Было общее дело, каждый по мере сил участвовал в нем.
— Безусловно. Тогда государство ставило перед учеными и конструкторами задачи. Мой брат, например, занимался движением тел в воде. В какой‑то момент было сказано, что для обороны страны важно, чтобы ракеты стартовали со дна моря. Это была государством сформулированная задача. И множество институтов были заняты этим делом. В частности и мой брат.
Было почетно участвовать в решении подобных задач. Люди ощущали свой долг перед Отечеством, были готовы отдать все силы и способности, не думая, что будут с этого иметь. Сейчас никаких проблем перед учеными не ставится. Хотя в последнее время президент стал говорить о том, что надо формулировать такие задачи. И это очень важно, потому что иначе государство будет терять позиции в той или иной сфере.
— Конечно, надо доверять государству, чтобы принимать то, что государство формулирует. А сейчас многие молодые люди не понимают, что стоит за словами «доверие к государству», «любовь к Родине». Как вы понимаете патриотизм?
— Мне кажется, что патриотизм — это подсознательное чувство неразрывной связи со страной, в которой ты родился и живешь, ощущение ответственности за ее судьбу и процветание. Эта связь рождает чувства любви к Родине, ее природе, истории, гордости за то, что сделали наши предки, преданности своему отечеству и народу.
Как это воспитывается? В наше время многое сделала война. Да и до ее начала был общий подъем. В конце 1920‑х — начале 1930‑х годов Сталин где‑то сказал: либо мы за 10 лет создадим промышленность, либо нас раздавят. Усилия всего общества были сосредоточены на том, чтобы стать независимым государством. И если бы этого не произошло, мы бы не смогли устоять перед той машиной, которая на нас наехала. Вот это и есть воспитание любви к Родине, и в этом процессе многое играет роль.
Например, мы много ходили в походы, в частности на Север. Здесь кругом никого нет, вы должны ловить рыбу, охотиться, чтобы поесть, но именно здесь вы видите красоты этой страны и богатство природы, пейзажи, которые заставляют вас привязаться к данному месту. Так рождается чувство любви к Родине.
И еще один момент: связь с прошлым. Мы жили в то время, когда ожил интерес к древнерусскому искусству, старым иконам. На Севере находили их в заброшенных храмах и избах, везли сюда, реставрировали.
Со мной был случай, который позволил мне остро ощутить чувство любви к Родине. В 1966 году меня пригласил сэр Джеймс Лайтхилл, известный английский ученый, на 3 месяца в Лондон, чтобы поработать, ознакомиться с институтами и учеными, работавшими в одной со мной области науки, и я поехал. Я был полностью обеспечен — имел высокий оклад, мог свободно перемещаться по стране, посещать интересующие меня институты, делать доклады, участвовать в дискуссиях и так далее. Но через полтора месяца я понял, что больше не могу, не могу без дома, без общения с семьей, друзьями, сотрудниками. Я сказал Лайтхиллу, что должен уехать. И уехал.
— Насколько большую роль в воспитании патриотизма играет семья?
— Семья — частица общества, страны, она живет своей историей, имеет своих великих людей, свои даты, свой семейный патриотизм, поэтому роль семьи в воспитании патриотизма и любви к Родине очень велика. Вот у нас, например, вчера была знаменательная дата для нашей семьи — сто одиннадцатый день рождения моей тещи Анны Андреевны Титовой. Она была завучем в школе, простым человеком. Их семья при-ехала из Тульской губернии, отец был мелким служащим. В семье было шестеро детей, одна из ее сестер преподавала сценическую речь в ГИТИСе, другая была народной артисткой России, играла во МХАТе, остальных я не застал. Они жили очень дружно, я бы сказал, одной семьей. И это ощущение семьи передалось моей жене. Вот почему в этот день все мы собираемся у нас дома. И мы знаем, что у нас есть родственники, которые всегда придут на помощь и разделят с нами наши радости и неудачи, мы уверены, что и они не могут обойтись без нас.
Воспитанием этих чувств надо заниматься, об этом надо думать, прежде всего, старшему поколению. Само это чувство не приходит. Когда вместе собираются бабушки, дедушки и внуки, возникает ощущение единства.
— Календарь — важная часть вашей жизни. Ваша новая книга — «Слава России. Исторический календарь школьника».
— Да, она — результат пятнадцатилетнего труда — была создана для того, чтобы учитель или родители могли потратить всего 10–15 минут в день, рассказывая детям о том, что знаменательного было в этот день в истории нашей страны. Мне трудно судить о качестве книги, но я буду счастлив, если она окажется полезной в воспитании патриотизма у молодежи.
— Календарь как сохранение памяти — очень важная часть церковной жизни. Но ведь вы пришли в церковь, крестились достаточно поздно?
— Мои родители были людьми неверующими, но бабушка моя — верующей. Может быть, поэтому на Пасху у нас всегда были куличи, а на Масленицу блины. Эта традиция жива была, как ее ни искореняли — не искоренили. Потому что религия — это очень интимная вещь для человека, связанная с его пониманием того, зачем он здесь.
Я был некрещеным. А потом мой сотрудник, Алексей Алексеевич Бармин, глубоко верующий человек, миссионер по своей природе, все же крестил меня, став моим крестным отцом.
— Что изменилось для вас с крещением?
— Покой появился и ощущение, что ты не одинок. Мы становимся одним целым и с ныне живущими, и с ушедшими. А семья — это же тоже Малая Церковь.
