Династия

Толстая Вера Владимировна (1895–1980), экскурсовод Третьяковской галереи 

Виноградова Надежда Анатольевна (1923–2012), ведущий научный сотрудник НИИ теории и истории изобразительного искусства, почетный член Российской академии художеств

Толстой Владимир Павлович (1923–2016), доктор искусствоведения, действительный член Российской академии художеств

Толстая Татьяна Владимировна, кандидат искусствоведения, старший научный сотрудник Музеев Московского Кремля, стаж работы 50 лет

Толстой Андрей Владимирович (1957–2016), доктор искусствоведения, профессор, действительный член и член Президиума Российской академии художеств, Президент российской Ассоциации искусствоведов (АИС) и национальной секции Международной ассоциации художественных критиков при ЮНЕСКО (AICA)

Сиповская Наталия Владимировна, доктор искусствоведения, директор Государственного института искусствознания МК РФ, почетный член Российской академии художеств, стаж работы 30 лет

Толстая Наталия Владимировна, искусствовед, директор НИИ теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств, президент Некоммерческого партнерства АДИТ (Автоматизация деятельности музеев и информационные технологии), член президиума Национального комитета ИКОМ (Международный совет музеев), стаж работы 25 лет

Молок Николай Николаевич, 22 года, сотрудник ГМИИ им. Пушкина

Наталия Владимировна Толстая:

– Основательницей нашей искусствоведческой династии стала моя бабушка, Вера Владимировна. Бабушка окончила классическую гимназию и Высшие женские курсы и была приглашена преподавать французский язык младшей сестре своего будущего мужа, моего деда, Павла Владимировича Толстого. Они поженились в сентябре 1917 года. В 1930-м их обоих арестовали; бабушку выпустили через несколько месяцев, а дед получил возможность вернуться в Москву только в 1956-м. Не так просто было Вере Владимировне с ярлыком жены врага народа найти работу. Французский язык еще раз сыграл важную роль в ее судьбе – она стала работать в Третьяковской галерее экскурсоводом, водила по музею иногда и знаменитых гостей, например Ромена Роллана. При том образовании, которое Вера Владимировна получила еще до революции, ей было достаточно окончить курсы экскурсоводов при Третьяковской галерее. Искусствовед, как и любая профессия, – это совокупность знаний, полученных в университете, а когда человек при хорошем базовом образовании много лет работает в музее, он не только приобретает новые знания, но и вырабатывает художественный вкус. 

Сын Веры Владимировны, мой отец, Владимир Павлович уже целенаправленно пошел учиться на искусствоведа. Он окончил школу в июне 1941 года, и большинство его одноклассников ушли на фронт. Владимира Павловича признали непригодным к военной службе – обнаружилось острое заболевание глаз, чуть не приведшее к слепоте. Папа поступил в МГУ на филологический факультет, где тогда было отделение истории искусства. В 1946 году он и его жена, Надежда Анатольевна Виноградова, окончили университет, и у них родилась дочь – моя старшая сестра Татьяна. 

Папа исследовал вначале древнерусское искусство, много ездил по Советскому Союзу, смотрел фрески, обследовал потери, которые понесли новгородские и псковские храмы после войны. Позже ему намекнули, что из-за репрессированного отца ему было бы лучше заняться не древним, а советским искусством. Он стал одним из первых специалистов по монументальному искусству, по этой теме защитил кандидатскую, а потом докторскую диссертации.

Я и мой брат Андрей – дети от второго папиного брака, наша мама Нина Тимофеевна – филолог-латинист. Мы с родителями часто путешествовали, учились смотреть на окружающий мир, замечать его. Отец сам умел видеть прекрасное и показывал нам: объяснял, что надо обращать внимание на изменчивые состояния природы, на освещение, детали… Отец открыл нам глаза на жизнь как таковую и на искусство как самый прекрасный ее цветок. Я с одиннадцати лет ездила с ним на всесоюзный искусствоведческий семинар в Палангу. Научные дискуссии, на которых мне разрешали присутствовать, учили меня общаться, четко формулировать свою мысль и отстаивать свою точку зрения.

Суть профессии искусствоведа в том, чтобы хорошо знать историю искусства и с помощью этих знаний быть переводчиком для публики. Самое главное для нас – научить людей видеть и понимать искусство. Эта профессия подходит для самых разных людей – и общительных, и замкнутых. Экстраверт может общаться с живыми художниками, ходить на выставки, работать экскурсоводом. Интроверту найдется работа в архивах, он может в тиши кабинета писать книги. Есть много разных возможностей проявить себя в искусствоведении. Эта профессия совсем не клановая, в нее легко попасть. Когда я училась, только двое на нашем курсе были из искусствоведческих семей – я и мой будущий муж. Нередко дети искусствоведов бывают перекормлены музеями и готовы заниматься чем угодно, только бы не идти по стопам родителей. Отец моего первого мужа рассказывал, что в детстве он говорил: «Не буду я вашими голыми женщинами заниматься!» 

Я после университета больше двадцати лет работала в Третьяковской галерее, сначала экскурсоводом – отдавала дань памяти бабушке. У меня было две экскурсии в день, оставалось много времени, чтобы заниматься домом и детьми. Когда стала ученым секретарем, весь день пропадала на работе, да и дома голова была занята. Как говорит моя мама, искусствовед всегда свободен и всегда занят. Это профессия творческая – ушел с работы, но голова все время в рабочем состоянии.

Своих детей я, увы, перекормила музеями. Дочь Екатерина выбрала филологию. Сын Николай какое-то время не мог решить, чем ему заниматься; потом его пригласили в американскую галерею на стажировку – он поехал, и ему понравилось. Сейчас Коле 22 года, он работает в Пушкинском музее, в отделе Выставочных и образовательных проектов. Я не хотела давить на него, чтобы он сам определился, и он определился – собирается поступать на факультет искусствоведения в МГУ. Коллеги из Пушкинского музея хвалят его, и мне это очень приятно.

Татьяна Владимировна Толстая:

– У меня и мама, и папа были искусствоведами, да и многие родственники – тоже. Я сама в юности увлекалась археологией и искусством. С 14 лет ездила в экспедиции на Азовское море, занималась раскопками греческих полисов. Поступила в МГУ на исторический факультет, отделение истории искусств – на этом же отделении учились и мои родители. К сожалению, они развелись, когда мне было три года, но с 1950-х годов папа и мама вместе работали в Институте истории и теории изобразительных искусств, у них сохранились дружеские отношения. Потом директором этого института был мой брат Андрей, а после него – моя сестра Наталия. 

Хотя у нас в семье почти все – искусствоведы, но у каждого своя специализация. Направления своих исследований мы выбрали разные. Моя мама, Надежда Анатольевна Виноградова, была ведущим специалистом по искусству Дальнего Востока – Китай, Япония, Корея, Монголия. Имела большую известность и в России, и за рубежом, была избрана почетным доктором Шанхайского университета. Мамины книги переиздаются до сих пор. 

Чтобы работать искусствоведом, необходимо широкое гуманитарное образование. Хороший специалист должен уметь отличить шедевр от малозначимого объекта – для этого нужен врожденный вкус, который можно натренировать, если много ходить в музеи, смотреть альбомы... Степень одаренности у всех разная – два человека могут работать в одной специализации, но первый будет экспертом, а второй более склонен заниматься теорией и историей искусства. 

Из нашей профессии уходят редко, это очень увлекательная специальность. Если ты любишь свое направление, оно становится частью твоей личности. Я сама занимаюсь древнерусским искусством, почти двадцать лет была хранителем Успенского собора в Кремле. На этот период пришлась его капитальная реставрация – весь кремлевский комплекс готовили к Олимпиаде-80. А потом я стала заведующей всеми соборами Кремля и пребывала на этой должности семь лет.

Сейчас я работающий пенсионер, занимаюсь научной каталогизацией наших собраний. Уже вышло три тома каталога икон Успенского собора – в этом издании я ответственный редактор и один из авторов. Готовим к публикации четвертый том. Искусствоведу невозможно просто уйти на пенсию и ничего не делать. За жизнь накоплен такой огромный объем всякого материала – архивного, литературного, реальных наблюдений, – что просто невозможно не воплощать это в работе. Хороший искусствовед подобен хорошему вину: чем больше ему лет, тем выше его ценность. 

Наталия Владимировна Сиповская:

– Сфера применения нашей профессии очень широка – человек, получивший эту специальность, наверняка сможет найти себе интересное занятие. Искусствовед – исключительно полезная профессия для женщины. Мама, которая хорошо ориентируется в искусстве, всегда может составить для детей интересную программу досуга, ей проще объяснить, что красиво, а что нет, проще привить детям хороший вкус – не на словах, а на собственном примере. 

Если у ребенка возникает негативная реакция на походы в музей, не надо этого пугаться. Даже если он демонстрирует недовольство – это не значит, что он ничего не запомнит: знания откладываются и возвращаются в нужный момент. И даже если детей перекормят художественным воспитанием и у них начнется реакция отторжения, они все равно будут благодарны своим родителям, когда закончится подростковый возраст. Выросшие дети уже сами начинают постигать новое в искусстве, и обычно они бывают рады тому, что могут расширить свой опыт и чему-то научить маму с папой. Эта почва для общения детей и родителей, заложенная в детстве, остается надолго. 

Мой муж, Андрей Владимирович Толстой, был уникальным человеком из уникальной семьи. С одной стороны – широкая гуманитарная эрудиция, которой он во многом обязан родителям, их друзьям, самой атмосфере дома. С другой стороны – собственные замечательные качества, среди которых самым исключительным был живой и искренний интерес к художнику: как человеку и как явлению. В сфере его притяжения существовало огромное количество художников разных направлений и разных взглядов. Об этом можно судить хотя бы по картинам в нашем доме – все они подарены их авторами. Этот живой интерес он испытывал не только к современникам, но и к своим основным героям – мастерам русского Серебряного века и, главное, к художникам русской эмиграции. Андрея справедливо называют одним из зачинателей этого направления в нашей науке, даже термин «русская художественная эмиграция» принадлежит ему (термин был нужен, чтобы обозначить сферу своих интересов в отличие от литературной эмиграции, политической эмиграции и т. п.). Уже сейчас его труды по этой теме называют этапными, последователи посвящают свои книги его памяти… Уход Андрея нашим профессиональным сообществом переживается как невосполнимая утрата. «Сменили, но не заменили», – говорят коллеги Андрея, занимающие сейчас его многочисленные профессиональные посты. 

Андрей был замечательным отцом. Наша дочь Вера еще не вполне осознала, что его с нами нет. Моя дочь от первого брака Сабина считает его своим истинным отцом и наставником, хотя ей было уже тринадцать лет, когда мы поженились.

Искусствоведение – вполне поглощающая специальность: мы вольно или невольно работаем там, где люди отдыхают, – на выставках, в музеях, на живописных улочках старинных городов и на акциях уличного искусства. Так что помимо обилия художественных впечатлений наши дети получают еще и пример трудолюбия и преданности делу. И это мне кажется важным.

Николай Николаевич Молок:

– Родители, безусловно, оказали влияние на выбор моей профессии. Только это было влияние «от обратного»: раз все в семье искусствоведы, то я не буду. Когда мне было пять лет, мы с сестрой заключили пакт: не пойдем в искусствоведы! Хотели сломать систему. Но впоследствии и моя сестра Екатерина, хоть и стала филологом, успела поработать искусствоведом – готовила каталог, переводила, редактировала. И я уже собираюсь поступать в МГУ на искусствоведческий. Все мои родственники там учились – оба дедушки, тети, дяди и родители. 

Я очень долго сопротивлялся. Заканчивал школу, не понимая, кем же я хочу стать. Так получилось, что после школы меня пригласили на стажировку в Нью-Йорк. Там я занимался современным искусством, потом вернулся в Москву и участвовал в организации двух биеннале, работал над каталогом. Какое-то время работал в галерее Айдан Салаховой, а потом попал в Пушкинский музей, и вот там уже началось настоящее искусствоведение. Все-таки это мой собственный выбор, потому что родители на меня не давили, сразу после школы не заставляли поступать. Я пробовал быть режиссером –люблю кино, а потом понял, что искусство я люблю больше. 

Раньше я думал, что хочу заниматься актуальным искусством. Сейчас же понял, что классическое искусство по-прежнему современно. У меня периодически меняется вкус, и сейчас мне нравится то же, чем занимался дядя Андрей: искусство эмиграции начала XX века.

В выборе профессии семья может как помочь, так и помешать. Но меня воспитывали с мыслью, что семья – это самое важное, что у меня есть. И до сих пор семья для меня на первом месте. Помогает независимо от того, чем я занимаюсь.