Вопрос о соотношении «внешнего», светского знания и духовности не нов. В его решении были и крайности: как признание любого образования вредным для духовной жизни, так и отрицание возможности духовного роста для человека необразованного. Как найти гармоничное решение этой проблемы? Об этом рассуждает один из образованнейших священников.
Протоиерей Максим Козлов — настоятель храма Святой Мученицы Татианы при МГУ, профессор Московской духовной академии. Автор книг «400 вопросов и ответов о вере, церкви и христианской жизни», «200 детских вопросов и недетских ответов о вере, церкви и христианской жизни», «Последняя крепость: Беседы о семейной жизни», «Клир и мир. Книга о жизни современного прихода». Автор более 100 статей и переводов (патрология, библеистика, церковная история, публицистика).
— Отец Максим, мы говорим о роли образования в жизни христианина. Есть ли, на ваш взгляд, моральный аспект в этой теме? Можно ли образование рассматривать как этическую задачу? Иными словами, является ли стремление к знанию добродетелью, а невежество — грехом?
— Я думаю, что здесь мы могли бы исходить из евангельского слова о данных Богом талантах и необходимости их использования, если мы под талантами в данном случае поймем те реальные жизненные возможности — личные, общественные, социальные, — которые имеет человек. Но мы не должны переоценивать образование или образованность для дела нашего спасения. Миллионы людей спасались, не будучи светски образованными, а многие не имели и церковного образования. Были века в истории России, когда наибольшую крепость и верность Церкви являли как раз сословия, от образованности удаленные. Мы знаем такие примеры как в XVIII–XIX столетиях, так даже и в определенный промежуток советской эпохи. Мы помним, что Церковь нашу наполняли в основном люди не слишком высокого уровня внешней образованности — и не просто наполняли, они ее отстаивали и отстояли. Напомню хотя бы, как спасали Почаевскую лавру во времена хрущевских гонений. Сейчас любят говорить о косности и невежественности монахов, об их непросвещенности, но ведь они ее, не будучи очень образованными, все же спасли: значит, они имели нечто большее, чем образование. Образование, образованность не есть конечная ценность для христианина. Важно, чтобы в иерархии ценностей ему не отводили слишком высокое место. Мы имеем множество примеров святых простецов — вплоть до того, что они и читать-то не очень умели, выучивали псалмы, повторяли их в простоте сердца и обретали удивительные духовные дары — богопросвещенность, ту мудрость, которая приходит свыше.
С другой стороны, мы знаем из истории Церкви, что обскурантистского отталкивания от образования в трезвом церковном сознании никогда не было. Вспомним хрестоматийные примеры великих образованнейших иерархов, трех святителей — Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста. И перечень этот бесконечно длинный: от преподобного Иоанна Дамаскина в VIII веке, святителя Фотия в XIX, Григория Паламы в XIV до наших русских иерархов — от Илариона Киевского, автора «Слова о Законе о Благодати», образованнейшего человека своего времени, до святителей Димитрия Ростовского, Филарета Московского или Луки Войно-Ясенецкого. Я привожу только наиболее известные имена. Им Бог дал таланты и возможность получить и использовать образование на пользу Церкви. Они не воспринимали его как самоцель. Если мы посмотрим творения Василия Великого — в частности, его обращение к юношам с советами, как пользоваться языческими книгами, — то там не будет ничего от концепции «искусства для искусства», от любования слогом Гомера, от признания некой самодавлеющей значимости античной культуры для христианина. Там все вполне функционально: античную словесность он расценивал как подспорье, некое предварительное наученье, своего рода пропедевтику. В этом смысле образование и образованность имеет свое значение для христианина.
Человек, которому Богом даны соответствующие дарования и внешние возможности, несомненно, будет погрешать, если в лености души, в страховании мысли, во внутреннем безволии станет уходить от выполнения задач, поставленных перед ним Богом, а именно — от возможности и через внешние знания принести пользу Церкви и людям.
